 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
256
укрепиться в сознании в условиях «разреженного воздуха абсурда» человеку предоставляет
творчество, считает Камю. Творчество — это великая пантомима. Ведь в конечном счете
искусство воспроизводит в образах уже знакомые нам истины, монотонно и страстно
повторяет темы, уже «оркестрованные миром». В силу этого было бы ошибочным считать,
что произведение искусства можно рассматривать как убежище от абсурда: оно само есть
один из знаков человеческой муки.
Вместе с тем польза и ценность произведения искусства заключаются в том, что оно
способно выводить наш ум за его пределы и ставить нас лицом к лицу с другим. «Не для
того, чтобы утратить себя в другом, но для того, чтобы с точностью указать на
безысходность пути, на который мы вместе вступили».* Творчество беспристрастно и
полностью способно продемонстрировать человеку абсурдность его рассуждений о мире. По
этим причинам любое произведение искусства является знаком смерти, но одновременно и
приумножением опыта.
* Камю А. Миф о Сизифе: Эссе об абсурде//Сумерки богов. С. 288—289.
Творчество возникает в тот момент, когда рассуждение прекращается и на поверхность
вырываются абсурдные страсти. Но художник, этот великий жизнелюбец, никогда не
воплощает драму сознания непосредственно. «Произведение искусства порождается отказом
ума объяснять конкретное», и в результате возникает видимость, набрасывающая покрывало
образов на то, что лишено разумного основания. «Будь мир прозрачным, не было бы и
искусства», — заключает Камю.
Художники по праву убеждены в бесполезности любого объяснительного принципа,
поэтому сильная сторона искусства — не в объяснении, а в умении с помощью собственных
иносказаний-символов, своего тайнодействия найти почву для согласия между человеком и
его опытом. Неуловимый и тревожный поиск, который ведет искусство, смягчает
лихорадочное напряжение загнанного человека, помогает «полюбить этот ограниченный и
смертный мир, предпочитая его всем другим» (А. Камю).
Художественная ткань такова, что всегда что-то недоговаривает, и в этом отношении по
самой своей сущности она соразмерна сущности человека: в произведении искусства всегда
слышен зов, идущий от неисчерпаемой вселенной. Живущий творчеством живет вдвойне; и
хотя в каждодневном творчестве не больше смысла, чем в коллекционировании цветов или
вышивок, сам по себе творческий акт есть форма вечного протеста против уже созданного,
«подлинное лицо бунта». В отличие от Сартра, Камю считает, что все исторические
революции, устанавливавшие новые порядки, были враждебны искусству. Искусство как
воплощение вечного бунта против всяких оков несовместимо с революцией.
В эстетике и философии экзистенциализма современникам импонировало внимание к
индивиду, стремление рассмотреть и понять феномен искусства в связи с судьбами человека
в современном мире, с теми изменениями, которые претерпевает природа индивидуальности.
Роль художественного творчества в реализации свободного самоосуществления, в поиске
собственного пути, в обретении смысла жизни — все эти проблемы были созвучны
ожиданиям времени. Тревога, отчаяние и заброшенность, о которых говорил экзистенциа-
лизм, известна всем, кто когда-либо стремился предпринять усилие беспристрастно
взглянуть на мир, в котором открываются непостижимые бездны. Вместе с тем
экзистенциализм настойчиво подчеркивал неизбежную разобщенность и непонимание
людей, когда все глубинные формы внутренней жизни ограничиваются оболочкой соб-
ственного «я» и человек не в состоянии пробиться к другому, когда самость одного человека
выступает границей свободы другого. Все это характеризует экзистенциализм не только как
философию свободы, но и как философию пессимизма.
Человек должен и может сохранить свое лицо, если он будет верно понимать свои
возможности в окружающем мире. В конечном итоге он проигрывает, но проигрывать надо
достойно, и помочь ему в этом способно художественное творчество. Своеобразие