 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
77
стилистические мелочи, но эти мелочи и воссоздают словесный колорит эпохи по пословице:
«Курочка по з¸рнышку клюет.».** (Следует отметить, что в переводе «Дон Кихота» архаизмы
используются в пародийных пассажах*** в возвышенных и высоконравственных поучениях и
монологах Дон Кихота и для воссоздания исторического языкового колорита. Иначе говоря, они
выполняют три основные стилистические функции, пародийную; возвышенной стилевой окраски и
временной стилизации).
*
Любимов Николай. Перевод— искусство. М., 1982. С. 94—96.
** Любимов H. M. Перевод — искусство // Перевод — средство взаимного сближения народов. M.,1987. С.151—152.
*** О пародийности как историческом понятии см.: Виноградов В. С. О характере и восприятии пародийного начала в
романе «Дон Кихот» // «Сервантовские чтения». Л., 1988. С. 106—115.
Подобным образом поступают при переводе исторических романов, повестей и рассказов: Ю. Б.
Корнеев смело включает в переводной текст различные архаизмы и достигает адекватного
воссоздания стиля небольшой новеллы Анатоля Франса «О неком в ужас повергающем
изображении» из сборника «Рассказы Жака Турнеброша». Вс¸ они объединены исторической
тематикой. Из девяти новелл четыре по содержанию соотнесены с XV веком. Упомянутая новелла
стилизована Анатолем Франсом под средневековую летопись. Сделано это искусно. Чтобы убедиться
в этом, достаточно прочесть хотя бы начало рассказа:
"Philemon confessoit qu'en 1'aigreur de son ieune aage et a la fine pointe de son verd printemps auoit ete
picque de fureur homicide par la veue d'un tableou de Appelles qui estoit pour lors pendu en un temple, et
ledict tableou presentoit Alexandre greuant de coops bien roides Darie, roi des Indians, ce pendant qu'autor
de ces deux rois des soldats et capitaines s'entre touient a grande furie et bien curieusement. Et ledict
ouvrage estoit d'un bel artifice et en semblance de nature. Et nulz, s'ilz estoient en la chaulde saison de leur
vie, n'y pouuoient ietter un regard sans este incitez tout aussitost a ferir et a meurtrir de poures innocentes
gents pour le seui plaisir de porter un tel riche haraois et de cheuauchcr de telz legiers cheuaux comme
faisoient ces bons couillons dans leur battaille, car Гusage des cheuaux et des armes est plaisant aux
iouuenceaux, I'auoit esprouue ledict Philemon. Et disoit que depuis lors se detoumoit par usage et raison de
telz pourtraicts de querres et qu'il detestoit trop les cruelletes pour les souffrir seulement feinctes et centre
faictes ."*
* De un horrible paincture qui fust veue en ung temple... //
Anatole France. Les Contes de Jacques Toumebroche. Paris, 1909. P.
125—126.
Как видим, индивидуально-авторская временная стилизация текста осуществлена Анатолем Франсом с
помощью различных языковых средств, орфографических и морфологических (например, устарелых
написаний и форм,
aage, veue. Indians, estoit, chaulde, incitez и др.), синтаксических (включая
инверсию прилагательных:
la fine pointe. verd printemps и т. п.) и лексических (ср. архаизмы и их со-
временные соответствия: ledict = се, prever peser sur. roides = forts. nuiz = personne и т. п.).*
* Многие исследователи отмечают, что во французском языке пласт собственно лексических архаизмов весьма ограничен и
что, например, высокий стиль речи создается сугубо литературной, книжной лексикой и неупотребителением
разговорных слов и оборотов.
Ю. Б. Корнеев, профессионал высшего класса, переводя рассказ Анатоля Франса, добился
стилистической эквивалентности оригиналу благодаря тактичному сочетанию синтаксических и
лексических средств при воссоздании исторического колорита:
«Признался Филемон, что в дни незрелой своей юности, на заре зеленеющей весны своих лет, изведал и
он человекоубийственную ярость, узрев в неком храме картину Алеллеса, каковая висела там в ту
пору, и представляла она Александра, осыпающего могучими ударами царя Индийского Дария, а
вокруг сих двух царей воины и сотники, воспламенись гневом, избивали друг друга достойным
изумления образом. И было оное творение исполнено с великим мастерством и сходством с натурою.
И никто меж тех, кто по годам своим был еще горяч, не мог взирать на оную картину, не возбужда-
ясь немедля к истреблению и смертоубийству бедных и неповинных людей ради того лишь, чтобы,
как делали оные добрые воители в битве, носить столь же богатый панцирь и скакать на столь же
легких конях, ибо конная и ратная потеха соблазнительна для юного сердца. Вышеупомянутый
Филемон испытал сие. И говаривал, что с тех пор отвратился он нравом и разумом от подробных
вольнолюбивых изображений и возненавидел жестокосердие так, что не мог выносить его, хотя б
было оно всего лишь для вида показанным».*