 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
61
Поэтому переводчик, сталкиваясь со словом, называющим реалию, должен ответить, как справедливо
заметили С. Влахов и С. Флорин, по крайне мере на два вопроса: называет ли слово реалию в данном
тексте, и если да, то следует ли это слово «брать взаймы»? Не станем подробно отвечать на
поставленные вопросы, так как в работе названных авторов* есть доказательные рассуждения на это
счет. Заметим лишь, что переводчику не следует поддаваться гипнозу иноязычного мира и видеть за
каждым словом реалию. Необходимо помнить, что, употребляя слово-реалию, писатель не всегда
подчеркивает, не обязательно выявляет им сущность самой реалии, т. е. не акцентирует внимание
читателя на отличии от других предметов того же рода. К примеру, прозаик пишет: el pescador cogio
un roncador
— «рыбак поймал рыбу «ронкадор». А из контекста явствует, что важно не то, какую
рыбу он поймал, а то, что он вообще поймал рыбу. Убедившись в такой трактовке текста, переводчик
может не транскрибировать слово, называющее вид рыбы, а перевести его словом, выражающим
родовое понятие, т. е. осуществить перевод с помощью родовидового соответствия. Все реалии
соотносятся с какими-то общими понятиями, и это позволяет в определенных контекстах избегать
окказиональных заимствований.
* См.: Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. С. 89—96.
15. способы перевода слов-реалий
Приведенные примеры и рассуждения подсказывают пять наиболее распространенных способов
перевода слов-реалий.
а) Транскрипция (транслитерация). При первом появлении в тексте транскрибированные слова
обычно сопровождаются сносками или умело вводимыми в текст перевода объяснениями. Подав-
ляющее большинство окказиональных заимствований а — г групп было прокомментировано в
сносках. Опытные переводчики и теоретики перевода не раз призывали коллег по переводческому
цеху к чувству меры в использовании иноязычных слов в переводе.* Чрезмерное увлечение
транскрибированием иноязычных слов, называющих реалии, а не так уж редко принимаемых за них,
не только не способствует сохранению национального колорита, а, наоборот, уничтожает его,
загромождая русское повествование и заставляя читателя спотыкаться на каждом шагу о ненужные
экзотизмы. Учиться чувству меры надо у русских классиков, которые, описывая в романах и
повестях далекие страны или жизнь Российской империи, умело и рационально использовали
«фоновую лексику», искусно «вплавляли» ее в русскую художественную речь и создавали яркие
картины национально быта других народов и народностей. «Я могу сослаться на опыт такого
превосходного русского писателя, как Короленко, — пишет по этому поводу Н. М. Любимов. — По-
видимому, он считал, что злоупотребление иноязычными словами — это линия наименьшего
сопротивления. Как всякий большой художник, он шел по линии наибольшего сопротивления. Он
так описывал внешность якутов, их юрты, их утварь, их нравы и образ жизни, он так описывал
якутскую природу, что по прочтении его рассказов у нас создается впечатление, будто мы вместе с
ним пожили в дореволюционной Якутии. Его пример — наука переводчикам. Вводить иноязычные
слова допустимо в тех случаях, когда то или иное понятие, та или иная реалия не находят себе
эквивалента в русском языке».**
* См.: Россельс Вл. Серая ткань // Мастерство перевода. 1969. М., 1970. С. 301—304; Любимов Н. Перевод — искусство //
Мастерство перевода, С. 243—244; Шуман М. Слова переводимые и слова непереводимые // Мастерство перевода. 1963.
М., 1964. С. 124—130.
** Любимов Н. Перевод — искусство. С. 243.
б) Гипо-гиперонимический перевод. О нем уже речь шла выше. Для этого способа перевода
характерно установление отношения эквивалентности между словом оригинала, передающим
видовое понятие-реалию, и словом в языке перевода, называющим соответствующее родовое
понятие, или наоборот. В таких случаях, например, с испанскими словами нопаль (вид кактуса),
кебрачо (вид дерева) или грапа (вид водки) будут соотносится в переводе их родовые межъязыковые
гиперонимы: кактус, дерево, водка. Примеры обратной зависимости, когда слово оригинала
выражало бы родовое понятие, а в переводе ему соответствовало бы понятие видовое, среди
воссозданной «безэквивалентной» лексики встречаются крайне редко. Иногда переводчики
варьируют оба указанных приема. Сначала они транскрибируют слово-реалию, а затем при
следующем появлении его в оригинале переводят гиперонимом.