 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
10
или системой обозначений, сходных со словоупотреблением практической речи и вводящих нас в
отвлеченное от слова движение тематических элементов» (с. 33).
То, что здесь намечено и мотивировано противопоставление «метрики» и «тематики» как двух
следующих (за стилистикой) разделов поэтики, не подлежит сомнению. Таким образом, мы находим
исчерпывающее объяснение общей структуры учебника Б.В. Томашевского.
В контексте указанного противопоставления понятие «метрическая композиция» побуждает
читателя обратить внимание на тесную связь понятий «тематика» и «композиция» в той же статье
В.М. Жирмунского. В частности, мы находим в ней термин «сюжетная композиция» (с. 32-33). Не
означает ли подобное словоупотребление, что ученый стремился соотнести и вместе с тем разграничить
два вида форм: формы материала, возникающие в результате его обработки, и формы,
упорядочивающие «элементы тематики» (таковыми могут считаться, например, мотивы)?
Трудно ответить на этот вопрос с полной уверенностью, скорее все-таки сходство терминов
свидетельствует о недооценке «формальным методом» существенного различия между этими видами
форм, которое было глубоко охарактеризовано в современной ему русской философской эстетике. Мы
имеем в виду противопоставление «композиции» и «архитектоники» у М.М. Бахтина* и «композиции»
и «конструкции» у П. А. Флоренского**. Оба исследователя полагали, что «самоценный» и
самодовлеющий характер имеет как раз структура эстетического объекта, но отнюдь не организация
словесного или иного материала.
* См.: Б а х т и н М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975: С. 16-22.
** См.: Ф л о р е н с к и й П. А. Анализ пространственности и времени в изобразительных искусствах. М., 1993. С. 115-
117.
Возвращаясь к антитезе метрики и тематики, заметим, что и в ней проявляется характерный для
«поэтик» Б.В. Томашевского и В.М. Жирмунского методологический компромисс. С одной стороны,
мы видим тенденцию отождествлять «художественную литературу» с «поэзией», т. е. выводить прозу
как таковую за рамки словесного искусства. «Поэтому поэзия именуется также художественной
литературой, в противоположность прозе – нехудожественной литературе», – читаем мы на первых
страницах учебника (с. 24). В этом отношении перед нами – продолжение большой традиции,
представленной для русской науки о литературе в первую очередь именами Г.В.Ф. Гегеля и
А.А. Потебни. С другой стороны, налицо также стремление понять
прозу и поэзию как равноправные
виды словесного искусства, различие которых состоит в разном соотношении слова и его темы,
организованного материала и упорядоченной тематики.
Отсюда и различия в структуре второй и третьей частей книги Б.В. Томашевского. Раздел о метрике
– совершенно обособленное систематическое описание техники поэзии (при акцентировании
художественных функций технических особенностей). Раздел о тематике построен по аналогии с
разделом о стилистике. В обоих случаях выделяются несколько «групп элементов», рассматриваемых в
порядке возрастающей сложности состава и абстрактности соответствующих понятий. В стилистике
выделяются «поэтическая лексика, поэтический синтаксис и эвфония»; в тематике – без всяких
предварительных объяснений – «сюжетное построение» и «литературные жанры». Те же принципы
«классификации проблем» науки о литературе можно найти и в работе В.М. Жирмунского «Задачи
поэтики» (с. 28–32).
Первый же абзац книги Б.В. Томашевского извещает читателя о том, что «описание и классификация
явлений и их истолкование» – это и есть «способ изучения» в поэтике. Что означает при этом слово
«явления»? Если имеются в виду литературно-художественные произведения, а также входящие в их
структуры отдельные формы (или «приемы»), то они описываются и классифицируются с помощью
научных понятий. Несколько далее сказано, что «прямым объектом поэтики» являются «способы
комбинирования словесного материала в художественные единства» и что «в общей поэтике
функциональное изучение литературного приема и является руководящим принципом в описании и
классификации явлений» (с. 26). Остается неизвестным, должны ли понятия составлять определенную
систему. Правда, на этот вопрос со всей определенностью отвечает В. М. Жирмунский в «Задачах
поэтики»: говоря о «систематическом изучении поэтических приемов, их сравнительном описании и
классификации», он тут же добавляет, что «теоретическая поэтика должна построить, опираясь на
конкретный исторический материал, ту систему научных понятий, в которых нуждается историк
поэтического искусства при разрешении встающих перед ним индивидуальных проблем» (с. 28). Но как
раз благодаря этому замечанию становится очевидным определенное противоречие.