 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
94
Подобную работу — изучение историко-культурных модификаций слова — на
материале истории XVI—XX вв. проделал известный французский культуролог Мишель
Фуко (р. 1926). И хотя исследование ученого лишь отчасти базируется на материале истории
художественной литературы, да к тому же охватывает столь большие исторические
длительности (или «эписистемы», по Фуко), что носит предельно общий гипотетический
характер, тем не менее идеи и метод раскрытия М. Фуко смыслообразующих оснований
каждого цикла-эписистемы представляют несомненный интерес.
В русле принятого нами подхода французский исследователь трактует художественный
язык как располагающийся на полдороге между зримыми формами реального мира и
тайными соответствиями эзотерических смыслов. Глубинное родство общих мыслительных
структур каждой исторической «эписистемы» Фуко выявляет, исследуя исторические
мутации понимания слова как в обыденном сознании, так и в литературном творчестве.
Основной упорядочивающий принцип каждой такой эписистеме придает соотношение
«слов» и «вещей».
Начиная от Возрождения и до современности связь «слов» и «вещей», какой она
предстает в сознании эпохи, проходит три стадии. Первая стадия —
слово-символ (слова и
вещи тождественны, взаимозаменяемы), формирующее исторически устойчивую
ренессансную эписистему (XVI в.); вторая стадия —
слово-образ (слова лишаются
непосредственного сходства с предметностью, соотносятся лишь опосредованно, через
мышление), формирующее эписистему (XVII— XVIII вв.); и наконец, третья стадия —
слово-знак, замкнутое на самом себе (слово становится знаком в системе знаков,
художественное воздействие которого определяется связью последнего со всей толщей его
прошлого).
Если прежде в эписистеме Возрождения, по Фуко, вопрос стоял так: как узнать, что
знак и вправду указывает на то, что он означает, то начиная с XVII в. вопрос
формулируется по-другому: как знак может быть связан с тем, что он означает? На этот
вопрос классическая эпоха отвечает анализом представления, а современная мысль —
анализом смысла и значения. Одной из показательных исторических фигур, вскрывших
распад ренессансного порядка, явился М. Сервантес. Художественный мир писателя
демонстрирует, как сходства и знаки расторгли свой прежний союз; подобия обманчивы и
оборачиваются видениями и бредом. Дон Кихот блуждает среди них наугад. Он, герой
прошлого, в новой эписистеме принимает вещи за то, чем они не являются, путает людей, не
узнает своих друзей, но узнает незнакомцев. Ему кажется, что он срывает маски, но он же их
и налагает.
Наступила эпоха иных устойчивых связей. «Люди XVII и XVIII вв. думают о богатстве,
природе или языках, не используя наследие, оставленное им предыдущими эпохами, и не в
направлении того, что вскоре будет открыто; они осмысливают их, исходя из общей
структуры, которая предписывает им не только понятия и методы, но на более глубоком
уровне определяет способ бытия языка, природных особенностей, объектов потребностей и
желания; этот способ бытия есть способ представления».*
* Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М., 1977. С. 282.
В конце XVIII в. положение снова меняется: сигнификативное функционирование языка
разрушает глубокую сопричастность действительного мира и художественного языка.
Художественная литература в этой ситуации развивается уже во многом благодаря соб-
ственным внутренним ресурсам, оберегая свой язык от превращения в простую
функциональность.
Таким образом, в теоретической системе Фуко сам феномен «слова» раскрывается и
анализируется как подвижный феномен культуры, отражающий в своих модификациях
непреложность новых наступающих порядков в истории. В концепции ученого можно
обнаружить уязвимые моменты, одно из главных противоречий в ней — стремление порой