 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
30
с плоскостным характером иконы. Как образы в иконе не имеют третьего измерения, их
приемы обратной перспективы нарушают принципы симметрии, святые часто как бы парят в
безвоздушном пространстве, не касаясь нижней рамы иконы, точно в такой же степени было
лишено «третьего измерения» и григорианское пение. «Глубина» возникает у мелодии тогда,
когда голоса умножают ее в терцию, кварту, квинту, когда появляются контрапункт и
полифония, но это уже изобретение XIV и XV вв. Именно в то время, с возникновением
перспективистской живописи, глубина появляется и в возрожденческой картине.
В хорале воплощен особый тип музыкального мышления: становление образа
представляет собой процесс обновления, не приводящий к новому качеству, т.е. начальный
мелодический рисунок остается тождественным самому себе. Любое интонационное
развертывание в хорале предполагает истолкование начального тезиса, но не отрицание его.
Использование приемов отрицания как способов контраста, противопоставления возникает в
музыкальном мышлении более поздних эпох.
В XI—XIII вв. интенсивно развивается и ряд театральных жанров. Прежде всего это
относится к религиозным мистериям, которые создавались на основе сюжетов Ветхого и
Нового Заветов. В XIII в. во Франции возник новый жанр — театральный миракль,
сочетавший бытовые, житейские эпизоды с изображением чудес святых. Заметное место
занимала и моралите — дидактическая пьеса с аллегорическими персонажами, темы
которых брались из жизни: сочувственное отношение к крестьянам, высмеивание жадности
богачей, ханжества монахов, тупости судей и т.п.
Первый образец литературно оформленной литургической драмы появился во Франции
еще в XI в. Это сохранившаяся и поныне драма «Жених, или Девы мудрые и девы
неразумные». Она разыгрывалась в церкви в цикле пасхальных инсценировок, смысл ее был
близок к смыслу мистерий и моралите: в драме разворачивался обобщенный диалог
«благочестия» и «нерадения», которых олицетворяли «девы мудрые» и «девы неразумные».
В какой-то момент церковь перестает терпеть театральные представления внутри храма,
но, будучи передвинутыми на паперть или городскую площадь, они еще в большей мере
усиливают свою зрелищность, злободневность, культивируют импровизационные моменты.
Уже первые театральные жанры, безусловно, вмещали в себя немало религиозно
неадаптированного содержания. Особенно ярко это демонстрирует средневековый
французский фарс с вызывающими названиями странствующих трупп «Дырявые портки»,
«Весельчаки» и др. Все, что мы находим и в соленом галльском юморе, и в песенках
вагантов, предстает как очень мощная струя, наряду с официально адаптированным
творчеством формировавшая массовые художественные вкусы и настроения.
Сильная стихия коллективного народного искусства способствовала проникновению
фривольных мотивов и в изобразительное искусство. Художник и скульптор относились к
изобразительному убранству соборов как к своеобразной энциклопедии средневековых зна-
ний; вполне естественно, что в эту энциклопедию попадало все. Не возникало вопросов, как
передать канонические сюжеты, но как, к примеру, изобразить аллегорию греха, греховных
страстей? Удобным поводом для этого стали разные языческие чудовища, химеры,
всевозможные обитатели природного мира. Таким образом, произведения скульптуры и
архитектуры свидетельствуют об очевидной неоднородности средневекового
художественного сознания.
Получила широкое распространение средневековая легенда об акробате, который всю
жизнь ездил по белу свету, тешил людей, другого ничего не умел, не знал никаких молитв.
Как-то уже на закате жизни он зашел в церковь, скульптура Богоматери вызвала у него такой
восторг и воодушевление, что ему захотелось проявить себя и послужить мадонне, как он
служил людям. Циркач не придумал ничего другого, как старательно проделать перед
мадонной свои самые лихие акробатические трюки и прыжки. Легенда гласит, что Богома-
терь не возмутилась, не отвергла этих кувырканий, а благосклонно приняла их как
посильный дар, идущий от чистого сердца. В этой легенде присутствует истинная поэзия
средневекового сознания: любое самовыражение, если оно идет от души, допустимо, не