 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
240
Здесь возникает проблема возрастов жизни и того, как каждый возраст влияет на
последующий, как они зависят друг от друга, как способ прохождения того или иного
возрастного этапа определяет собой следующий этап. Понятие возрастов жизни получило
широкое распространение как один из показателей таинственных связей человека и мира.
Так, в XVI в. вышла книга «Великий собственник всех вещей» («Le Grand Proprietaire de
toutes choses», 1556), в шестой части которой детально обсуждался вопрос возрастов жизни
— излюбленная тема средневековой литературы. Изображение всех ступеней жизни
человека от колыбели до смерти можно встретить на множестве французских гравюр XIV-
XV вв.
Если обобщить современные исследования, авторы которых пытаются
классифицировать возрасты жизни человека, то, как правило, все они в соответствии с
многовековыми традициями выделяют семь основных фаз: детство (до 12 лет), отрочество
(приблизительно с 12 до 15 лет), юность (15—23), молодость (иногда обозначают как
«средний возраст»: 24-39), зрелость (40-65), старость (66—75), последний период старости
(после 76 лет). Нет необходимости говорить, что хронологические рамки отдельных возрас-
тных периодов всегда колеблются в зависимости от общей демографической ситуации.
Интересно, что каждая эпоха в качестве идеального культивировала одни возрасты и
скептически относилась к другим. Так, Франция XVIII в. не уважала период старости — он
описывался как возраст покоя, книг, набожности и болтовни.* Образ совершенного человека
в XVIII в. — это образ человека молодого. Привилегированный возраст часто угадывается в
художественных созданиях эпохи; так, можно говорить о некоторой репрезентативности
литературных (театральных) образов Бомарше. Во Франции долго оставались
неопределенными границы между отрочеством и юностью. В образе Керубино («Свадьба
Фигаро») как раз подчеркивается известная двусмысленность периода полового созревания,
акцентируется женственность мальчика-подростка, расстающегося с детством. Это
объясняет ту легкость переодевания мужчин в женскую одежду, и наоборот, которая была
чрезвычайно распространена в романе барокко.
* Ариес Ф. Возрасты жизни//Философия и методология истории. М., 1977. С. 237.
У Керубино уже в следующем поколении не оказывается преемников. Юность к концу
XVIII века (Французская революция!) у мальчиков будет ассоциироваться с
мужественностью, и прообразом юноши в конце XVIII в. уже станет новобранец. Вот
характерное объявление о рекрутском наборе, датируемое концом
XVIII в. Это объявление
адресовано «блистательной молодежи». В нем говорится: «Молодые люди, желающие
разделить ту славу, которую завоевал этот превосходный корпус, могут обратиться к
господину де Амбрену... Они вознаградят тех вербовщиков, кто сведет их с настоящими
мужчинами». Теперь офицер с командирской перевязью стоит на вершине лестницы жизни.
Это уже не молодой человек в современном понимании, он принадлежит к той возрастной
категории, которая находится в конце среднего возраста.
Не раз культ молодости вспыхивает и в последующие эпохи. Идеал физической силы,
чистоты, естественности, непосредственности, жизнерадостности сделал из юноши героя
начала XX в. В этом сходятся многие исследователи, художники и литераторы. Если во
второй половине XIX в. «солидные манеры пожилых еще обладали большим престижем,
юноша жаждал как можно скорее перестать быть юношей и стремился подражать усталой
походке дряхлого старца», то в начале XX в. «мальчики и девочки стараются продлить
детство, а юноши — удержать и подчеркнуть свою юность. Несомненно одно: Европа
вступает в эпоху ребячества».*
* Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства//Его же: Эстетика. Философия
культуры. С. 257.