 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
22
разрушения духовной среды — иссякания морально-мотивационных источников поддержания
социального порядка. Задача снять эту проблему возлагается опять-таки на научно-технический
прогресс: чем более расслабленным и равнодушным становится человек, тем изощреннее должна быть
техника, чтобы избавить его от труда и других забот. По-видимому, историческая программа
технической цивилизации состоит в том, чтобы превратить человека в неангажированного потребителя,
избегающего всего того, что чревато риском, жертвенностью или воодушевлением. И главной мишенью
этой профилактической работы по дезактивации человека является историческое творчество — сфера,
где «архаика» героического и жертвенного востребована как ни в какой другой. Однако надо совсем не
знать природу человека и характер исторического процесса, чтобы приветствовать иссякание
дефицитнейшей из всех космических энергий — человеческого энтузиазма.
Западу как никогда нужен диалог с Востоком. Старая формационная теория упрощала процесс
исторического развития: она исходила из того, что у человечества есть одна — единственная
эволюционная программа — та, что рождена на Западе. Человечеству приписывался единый линейно-
стадиальный тип времени, а восточной периферии, не укладывающейся в данную схему, предстояло
перевоспитаться под влиянием цивилизаторской миссии Запада. Характерно, что сегодня из всех
идеологий Нового времени только либерализм сохранил в чистом виде этот упрощенный взгляд на
историю. Цивилизации и культуры он располагает не в пространстве, не как равноценно
сосуществующие реальности, а во времени: при этом все незападные культуры оцениваются как
реликтовые, которым предстоит отмереть по мере восходящего развития человечества. Упрощая
историю, либерализм в некотором перспективном смысле обедняет ее: лишает спасительных
альтернатив на тот случай, если авангард всего человечества все же ошибется и окажется банкротом.
Не меньше возражений вызывает сама интерпретация исторического развития в
редукционистском технико-экономическом ключе. Получается, что США, история которых
насчитывает чуть более двухсот лет, — развитая страна-гегемон, а цивилизации Индии и Китая,
насчитывающие несколько тысячелетий, олицетворяют отсталость. Такой тип суждения явно страдает
одномерностью: выносит за скобки как раз наиболее человечески содержательное — духовную
историю. С одной стороны, это свидетельство капитуляции западного гуманитарного мышления, так и
не восстановившего свои аналитические права после позитивистско-сциенистского погрома. С другой
— давление старой, лапласовской картины мира, чурающейся таких понятий, как сложность,
нелинейность, многовариантность. Прав был Н. Бердяев в своей критике теории прогресса, утверждая,
что вся она основана на движении к заранее заданной точке. Когда-то это выражало предельную
историческую самоуверенность, сегодня — скорее, страх перед неопределенностью исторического
процесса.
Если предположить, что каждая из земных цивилизаций обладает собственным типом времени и
соответствующей исторической программой, то исторический процесс чрезвычайно усложняется:
очередная встреча цивилизаций, их напряженный диалог ведут к резкому усложнению траектории
развития человечества. Классическая формационность описывала историю как эндогенный процесс —
развитие на основе созревания и разрешения имманентных противоречий. Если признать различные
цивилизации равноправными субъектами, то исторический процесс предстанет как переплетение
эндогенных и экзогенных факторов, причем роль последних непрерывно усиливается.
Впрочем, европоцентризм всегда признавал роль экзогенного фактора, но только в развитии
Востока. Запад развивается на основе собственной «программы», Восток — на основе
цивилизаторского воздействия Запада. Когда при взаимодействии двух величин во внимание
принимается лишь одна из них, а другая оценивается как «исчезающе малая», то итоги взаимодействия
легко просчитываются. Процесс резко усложняется, если встречное влияние второй величины начинает
возрастать. Сегодня все труднее отделаться от впечатления, что тщательно оберегаемая гегемония
«Большой семерки», Севера над Югом отражает не только желание реализовать свое преимущество в
терминах богатства и могущества, но и упростить в свою пользу исторический процесс, сделав его
более «направляемым».
В следующем разделе будут рассмотрены проблемы демократизации исторического процесса
через усиление суверенитета не-Запада в отношениях с Западом и строительства мирового порядка не
на гегемонистских, а на «соучредительных» началах. Теперь же обратим внимание на то, что способен
дать не-Запад мировой истории, если ему удастся реализовать себя в качестве полноценного субъекта
исторического творчества. «Если» здесь употреблено не случайно. Процесс вестернизации — это