 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
145
В наиболее развернутом виде эта идея была обоснована К.Д. Кавелиным (1818—1885), сыгравшим
роль своего рода связующего звена между поколениями сороковых и шестидесятых годов и сумевшим
корректно ввести историософскую мысль России в контекст мировой общественной мысли. Движущей
пружиной исторического процесса, согласно Кавелину, является человек. Историю творят люди;
результаты их деятельности слагаются в условия исторической жизни, определяющие ее ход и
вариативность развития. Поэтому-то разумность исторического процесса, его нравственное
совершенство определяется положением человека в обществе, признанием его безусловного
достоинства. Достоинство человека обеспечение условии для всестороннего развития личности и ее
самореализации является важнейшим критерием исторического прогресса. Народы, приносящие
личность в жертву каким бы то ни было внешним целям, выпадают, по крайней мере на время, из
исторического процесса, что обрекает их на отставание в развитии всех форм общежития.
С этих позиций Кавелин подходит к решению вопроса об отношении России к Европе и о ее месте в
мировом историческом процессе. Признание Кавелина, что каждый исторический народ развивается в
соответствии со своими исходными «началами», сближало его с оппонентами — славянофилами, но
апелляция к творческой роли личности принципиально разделяла с ними. Русский народ представляет
собой совершенно «небывалую социальную формацию», поэтому развитие Европы и России до
недавнего времени шло различными путями. «Наше движение историческое — совершенно обратно
европейскому, — писал Кавелин. — Последнее началось с блистательного развития индивидуального
начала, которое более и более вставлялось, вдвигалось в условия государственного быта; у нас история
началась с совершенного отсутствия личного начала, которое мало-помалу пробудилось и под влиянием
европейской цивилизации начало развиваться. Конечно, должно наступить рано или поздно время,
когда оба развития пересекутся в одной точке и тем выровняются»*. Это время, по мнению Кавелина,
наступает. Древняя русская жизнь вполне себя исчерпала — она развила все начала, которые в ней
скрывались. А «исчерпавши все свои исключительно национальные элементы, мы вошли в жизнь
общечеловеческую», хотя это вовсе не мешает нам оставаться теми же, кем мы и были — русскими
славянами**. Ибо каждый народ развивается в соответствии со своими исходными «началами»,
которые сохраняются, может, и в трансформированном виде, на всех этапах его истории, определяя
специфику последней и вместе с тем «не мешая» включению каждого, в том числе русского народа, во
всемирную историю в соответствии с ее законами и логикой. Иными словами, хотя формы жизни у
всякого народа складываются под воздействием определенных начал, но этот процесс осуществляется
под воздействием всех обстоятельств его жизни, в том числе и внешних условий». Тут есть
необходимое и неизбежное взаимодействие. Этот общий закон остается неизменным и в том случае,
когда один народ перенимает формы жизни у другого: они определяют его жизнь настолько, насколько
им ассимилированы и усвоены, а усвоено и ассимилировано может быть только то, что отвечает
существу и потребностям народа. Это одинаково применяется и к нам, и к Европе»***. Исходя из этого,
Кавелин утверждает, что влияние Запада лишь ускорило собственное развитие России по пути
общечеловеческой цивилизации, обозначившееся еще до петровских реформ.
* Кавелин К.Д. Краткий взгляд на русскую историю // Кавелин К.Д. Наш умственныи строй. М., 1989. С. 68.
** Кавелин К.Д. Взгляд на юридический быт древней Руси // Там же. С. 66.
*** Кавелин К.Д. Злобы дня // Там же. Т. 3. С. 1031.
Мыслитель решительно выступил против славянофильской историософии, оценки настоящего с
позиций идеализированного прошлого. Ей он противопоставил принцип историзма, увязывающий
настоящее не только с прошлым, но и с будущим. Жизнь народа есть органическое целое, которое
изменяется последовательно в соответствии с внутренними причинами, где обусловленное прошедшим
настоящее служит в свою очередь основанием будущего. В этом процессе между старым и новым
неизбежно возникает конфликт, в котором старое нередко апеллирует к идеализированной традиции.
Однако объективно прошлое далеко не лучше настоящего — оно только кажется нам привлекательным,
ибо в таковом обличье его удерживает наша память. В свете же новых требований жизни оно, очевидно,
обнаруживает свою ограниченность и несовершенства и потому преходяще.
Итак, спор западников и славянофилов вызвал к жизни немало актуальных историософских идей,
получивших развитие в последующем движении философско-исторической мысли. Но антиномичность
спора довольно скоро утратила позитивный смысл. Западничество распалось на либерализм и
революционное народничество. Славянофильство по большей части выродилось в панславизм. Эпоха
реформ 60-х гг. при всей ее ограниченности положила конец утопическим мечтаниям славянофилов.