 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
142
вопрос о соборности определял их различия в интерпретации этой роли и связи культурно-
исторического прошлого страны с ее настоящим и будущим.
Наиболее значимый вклад в «славянофильский вариант» разработки проблемы «Восток — Запад»
внесли «отцы» славянофильства — Иван Васильевич Киреевский (1806—1856) и Алексей Степанович
Хомяков (1804—1860). В их учении проблема отношения России и Запада, поиски национальной
идентичности приобрели законченный историософский смысл. Первоначальным импульсом ее
обсуждения послужила эпатирующая оценка Чаадаевым настоящего и прошлого России в ее сравнении
с Западом, своеобразным ответом на которую стала статья И.В. Киреевского «Девятнадцатый век». В
ней автор как бы подводил итог достижениям европейской цивилизации и ставил вопрос об отношении
к ней России. В отличие от Европы, писал Киреевский, Россия не создала своей собственной
цивилизации и развивалась в изоляции от европейской. Этому способствовали различные культурно-
генетические условия. Три главные стихии, считал мыслитель, легли в основу европейского
просвещения: христианская религия, дух варварских народов, насильственно разрушивших Римскую
империю, и характер образованности, основанный на античной культуре*. В западной цивилизации,
основанной на идеях католицизма, возобладало наследие древнего Рима с его духом рационализма.
Католицизм отождествлял надындивидуальное религиозное сознание с сознанием клира, а в конечном
итоге папы, за которым признал право менять освященные традицией догматы веры. По этой причине
церковь не только стала источником духовного образования народа, но и обрела безусловное
главенство над политической жизнью европейских стран. Смешение двух сфер — сферы разума и
светской власти со сферой духа и церковной общности нанесли вред как вере, так и разуму.
Европейская образованность, начало которой было положено возрождением античных традиций
рационализма, должна была положить конец сложившемуся в Европе единству, что и произошло в
результате Реформации, которая явилась протестом личности против безусловного авторитета папы в
делах веры. В результате цельность европейской цивилизации, ее духовное единство, уходившие
корнями в раннее христианство, распались. Формой единения Европы стали внешние светские связи, в
частности, идеология общественного договора, основанного на приоритете частного интереса
обособленных индивидов.
* См.: Киреевский И.В. Девятнадцатый век // Киреевский И.В. Полн. собр. соч. М., 1861. Т. 1. С. 75.
В России античное (греческое) наследие опосредовано христианским вероучением отцов Церкви.
Рационализму и индивидуализму западной культуры здесь противостоит единение в вере на основе
любви к Христу. Именно они позволили православию сохранить в первоначальной чистоте
христианское вероучение. В этом Киреевский усматривал источник цельности и гармоничного развития
духовной культуры России. Русскому народу чужды понятия святости индивидуального интереса и
частной собственности — они всецело плод индивидуализма и рационализма европейской жизни. «В
устройстве русской общественности личность есть первое основание, а право собственности только ее
случайное отношение», — уверен Киреевский*. В основе русского хозяйствования лежит общинное
землепользование и условное владение землей: дворянством — за цареву службу, крестьянами — за
службу дворянству. Таким образом, «общество слагалось не из частных собственностей, к которым
приписывались лица, но из лиц, которым приписывалась собственность». Исходная ячейка социального
организма — община, основывалась на общем землевладении и самоуправляемом мире,
обеспечиваемых единомыслием и силой традиции. Старорусское право не знало формализованного
рационализма римского права и потому опиралось на обычай и убеждения.
* Киреевский И.В. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России // Там же. Т. 2. С. 267.
Иными словами, противопоставление России и Европы, Востока и Запада совпадает у Киреевского с
противопоставлением двух типов социальных связей между индивидом и коллективом, в конечном
счете двух типов в развитии цивилизации. При этом означенную дихотомию он не сводил к
геополитическому началу: принципиальное различие усматривалось не между Россией и Европой, а
между рационализмом, который победил в Европе, и истинным христианством, верной хранительницей
которого оставалась Россия. В аргументации этой идеи некоторые исследователи усматривают
отсутствие мессианских мотивов. В частности, А. Валицкий, ссылаясь на авторитет Бердяева, считает,
что в славянофильстве не реализован пророчески-мистический элемент, представляющий собственно
историософский аспект*. В самом деле, Киреевский не склонен был абсолютизировать