 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
139
культуры, что истинное просвещение основано на «согласовании» европейской образованности с
национальным самосознанием; они защищали идеи гуманизма, свободомыслия, прогресса, связывая
ним достижение народного блага и справедливости, реализацию естественных прав человека на жизнь,
свободу, достоинство.
Размах и революционная глубина реформаторских преобразований Петра сделали развитие страны
по «общечеловеческому» пути необратимым. Вл. Соловьев сравнивал значение деятельности Петра с
христианизацией Руси св. Владимиром. И тот и другой принадлежали к тому типу исторических
деятелей, которые, намного опережая потребности общественного развития страны, делали историю.
Но в отличие от Владимира, который был канонизирован православной церковью, отношение к Петру
изначально формировалось в оппозиции Бог — антихрист. И не случайно на протяжении всего
последующего развития общественной и философской мысли отношение к делу Петра становится
пробным камнем самоопределения различных ее партий. Но как бы мы ни относились к деятельности
первого русского реформатора, несомненным является то, что именно с него начинается Новое время
русской истории и, соответственно, русской философско-исторической мысли.
В первой четверти XIX в. доминантой русской философской мысли становится отношение Россия —
Европа. Нельзя не признать, что противопоставление «Восток (Россия)» — «Запад (Европа)» было как
бы изначально задано России и тем, что ее государственность сформировалась на востоке Европы, в
силу чего она была для Европы всегда Востоком, и тем, что Русь вступила на историческую арену и
приняла христианство, когда в разгаре было противостояние церквей (католической — западной и
православной — восточной), и тем, что у Руси был собственный восток — степь с ее кочевниками, с
которыми она не только воевала, но и вступала в диалог, в результате чего неизбежно происходило
этническое и культурное сближение с «погаными». Имея в виду эту геополитическую данность России,
В.О. Ключевский подчеркивал что «исторически Россия, конечно, не Азия, но географически она не
совсем Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связана
ее с Европой, но природа положила на нее особенности и влияние, которые всегда влекли ее к Азии,
или в нее влекли Азию»*. Другими словами, для России изначально стояла проблема того выбора,
который позже сформулировал Вл. Соловьев — «Русь! В предвиденьи высоком ты мыслью гордой
занята, каким ты хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса или Христа?»
* Ключевский В.O. Курс русской истории. Соч.: В 9 т. М., 1987. Т. 1.
В начале 30-х гг. XIX в. этот вопрос приобрел самостоятельное историософское звучание, что
повлекло за собой попытки объяснения собственной истории с позиций «всеобщих отвлеченных
начал», лежащих в основании мироздания и управляющих миром. На основе поиска «общих» начал
истории, приобщения к европейской духовной культуре под влиянием западных философских систем
(Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля) формировался образ мышления, основанный на признании ведущей
роли человеческого разума. Утверждалось убеждение в способности разума влиять на исторический ход
событий и в ответственности человека за свое участие в истории — как своей страны, так и всего
человечества. Это наводило на мысль о национальном и всечеловеческом, как двух взаимосвязанных и
дополняющих «параметрах» развития любого общества. Национальное самосознание как бы
переходило на новый виток, развития: неожиданно стало «прорисовываться» осознание
принадлежности к своей нации как достойной и «соразмерной» с европейским уровнем цивилизации.
На этой почве в рамках старой мессианской идеологемы «Москва — третий Рим» оформилась новая
мысль — об особом призвании России служить звеном между Западом и Востоком, между веком
минувшим и настоящим, зрела уверенность, что XIX в. принадлежит России. Как христианство внесло
новые силы в дряхлеющий античный мир, так ныне спасение Европы возможно лишь в случае, если на
сцену истории вступит народ со свежими силами, не отягощенный традициями европейского прошлого.
Таким народом является русский народ.
Своеобразной лабораторией формирования этой идеи стало общество любомудров во главе с князем
В.Ф. Одоевским (1803— 1869), а в развернутом виде идея была представлена в его философском романе
«Русские ночи» (1846), в котором утверждалась мысль об особой миссии «славянского Востока»,
призванного оживить Запад. «Мы поставлены, — писал Одоевский, — на рубеже двух миров:
протекшего и будущего; мы новы и свежи; мы непричастны преступлениям старой Европы; перед нами
разыгрывается ее странная таинственная драма, которой разгадка, может быть, таится в глубине
русского духа... Не бойтесь, братья по человечеству! Нет разрушительных стихий в славянском Востоке