 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
11
выраженной в тексте нормативного акта. Формулировка правовой нормы предполагает сведение до минимума
возможности ее неоднозначного понимания.
Например, в ст. 19 УПК “Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту” конкретно говорится
об обязанностях органов и лиц, ведущих уголовный процесс, обеспечить подозреваемому и обвиняемому
возможность защищаться установленными законом средствами и способами, а также охрану его личных и
имущественных прав. Международный пакт о гражданских и политических правах предусматривает обязанности
каждого государства — участника Пакта “обеспечить любому лицу, права и свободы которого, признаваемые в
настоящем Пакте, нарушены, эффективное средство для правовой защиты... обеспечить применение компетентными
властями средств правовой защиты, когда они предоставляются” (п. 3 ст. 2). В Конституции РФ наряду с
использованием слова “обеспечиваются” в отношении прав и свобод человека и гражданина (ст. 18) говорится также
“гарантируются” (ст. 17, 45, 46). Поскольку в данном случае смысл и назначение названных слов одинаковы, их,
очевидно, следует воспринимать как синонимы.
Изучение вопросов обеспечения или гарантирования — что одно и то же — прав личности в уголовном
процессе не исключает привычного оперирования термином “уголовно-процессуальные гарантии”.
Иногда права и свободы личности рассматриваются как объект безопасности¹. Надо полагать, что под
безопасностью прав и свобод здесь также подразумевается и обеспечение, создание такого положения, чтобы они не
нарушались и беспрепятственно, полноценно осуществлялись.
1
См.: Степашин С.В. Безопасность человека и общества. СПб., 1994. С. 18.
Обеспечение прав личности охватывает все формы благоприятствования участникам уголовного процесса в
осуществлении прав, включая: информирование лица об обладании правами и их разъяснение; создание необходимых
условий для полноценной реализации прав; охрану прав от нарушений; защиту прав; восстановление нарушенных
прав.
Действующий уголовно-процессуальный закон возлагает на суд, прокурора, следователя и лицо, производящее
дознание, обязанность разъяснять участвующим в деле лицам их права и обеспечивать возможность осуществления
этих прав (ст. 58 УПК). Редакция данной статьи как бы выводит разъяснение прав за пределы понятия их обеспечения.
Такая позиция представляется не вполне логичной. Если лицу не сообщено о принадлежащих ему правах и они не
разъяснены, вряд ли можно говорить об их обеспечении. Без знания содержания своих прав их субъект не в состоянии
им распорядиться¹. Не зря своевременное информирование гражданина, вовлекаемого в уголовный процесс в качестве
того или иного участника, о принадлежащих ему правах обычно рассматривается как одна из гарантий прав личности,
а разъяснение прав — в качестве составной части или элемента их обеспечения.
1
См.: Шадрин B.C. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. Волгоград, 1997. С. 39—40.
Уголовно-процессуальная деятельность тесно связана с оперативно-розыскной деятельностью, осуществляемой
органами дознания. До принятия Закона РФ “Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации”
допустимость этой деятельности обосновывалась только уголовно-процессуальным законодательством.
В статье 118 УПК отмечается, что на органы дознания возлагается обязанность принимать необходимые
оперативно-розыскные меры в целях предупреждения и раскрытия преступлений. О содержании этих мер в уголовно-
процессуальном законодательстве ничего не говорится.
Радикальные демократические преобразования в нашем обществе вызвали принятие Закона РФ “Об
оперативно-розыскной деятельности”, которым возможные ограничения прав и свобод граждан приведены в
соответствие с требованиями международных стандартов по правам человека и определены самим законом.
Оперативно-розыскная деятельность осуществляется гласно и негласно в целях защиты жизни, здоровья, прав и
свобод личности, собственности, безопасности общества и государства от преступных посягательств. Негласность
осуществления оперативно-розыскных мероприятий в связи с поступившей в орган дознания конфиденциальной
информацией криминального характера предполагает ограничения в той или иной степени отдельных прав и свобод
граждан со стороны компетентных органов исполнительной власти. Однако тот факт, что негласность разрешена
законом и разработан механизм надзора и контроля за оперативно-розыскной деятельностью, обеспечивает
международно-правовой подход допустимости самой этой деятельности в интересах общества, несмотря на названные
ограничения, касающиеся его членов.
Более того, возможности оперативно-розыскной деятельности в решении задач по борьбе преступностью
позволяют сделать вывод, что игнорирование должных негласных мер следует квалифицировать как попустительство
преступным посягательствам на права и свободы законопослушных членов общества со стороны преступных
элементов. В связи с этим является негативным, с точки зрения принципов международного права, необеспечение
эффективного функционирования органов дознания. Прежде всего это касается оперативных аппаратов органов
внутренних дел, на которые ложится основная тяжесть работы по борьбе с таким социальным злом, как преступность.
Оперативно-розыскная деятельность тесно связана с уголовно-процессуальной и отличается от последней тем,
что: 1) регламентируется Федеральным законом РФ “Об оперативно-розыскной деятельности в Российской
Федерации”, который не предусматривает производства следственных и процессуальных действий, направленных на
собирание, проверку и оценку доказательств о событии преступления и лице, его совершившем, и о других
обстоятельствах дела, имеющих значение для правильного разрешения дела; 2) в своем значительном объеме не имеет
уголовно-процессуального характера, допуская лишь документирование результатов прослушивания с санкции
соответствующего судьи телефонных переговоров; 3) осуществляется не только после, но и до возбуждения
уголовного дела в целях обнаружения совершенных и подготовляемых преступлений, используя гласные и негласные
методы для раскрытия преступлений и выявления лиц, их совершивших; 4) данные, полученные в результате
оперативно-розыскной деятельности, могут использоваться как доказательства лишь при условии их оформления в