 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
365
«Известия», обычно настойчиво доказывающие своим читателям нейтральность и ранноудалсн-
ность высокого суда от иных ветвей власти, вдруг проговорились, что «одним из последствий
подписания президентом закона о правительстве может стать утрата контроля главы государства
над таким важным политическим инструментом, как Конституционный Суд» (курсив мой. –
/У.М)»². Вон как, оказывается, – и политический инструмент, и контроль! А ведь многие «заблуж-
дались». Спасибо газете – разъяснила.
Конечно, право не может быть абсолютно свободным от политики, поскольку между ними,
как отмечалось выше, существуют генетические взаимосвязи. Многие законодательные акты
имеют не только юридическое, но и очевидное политическое содержание. А такой из них, как
Конституция, прямо закрепляет основы государственной политики. Конституция есть не только
юридический, но и важнейший политический документ. Да и все правовые нормы, исходящие от
государства или им санкционируемые, являются в конечном счете проводниками его воли.
Поэтому было бы неправильно, в угоду новомодным веяниям, «отлучать» право от полити-
ки. Это другая крайность, в которую не следует впадать, преодолевая старые грехи этатизма. В
конечном счете «аполитичность» права – это миф. На каждом шагу подтверждается мысль о
См.: Лапаева В. Осечка Конституционного Суда // Независимая газета. 1999. 3 февр.
2
Чугаев С. Внезапная уступка президента // Известия 1997. 20 дек.
том, что закон есть мера политическая, есть политика. «Не искушенные в политике люди
думают, что существует некая чистая правовая истина, независимая от политических интересов»¹.
Право и политика связаны прежде всего через власть.
Другое дело, что право, правосудие, законность не должны приноситься в жертву политике,
становиться ее «заложниками». Участие названных институтов в «политических разборках», что
сейчас нередко происходит, основательно подрывает их престиж и гуманистическое предназначе-
ние. Они не могут служить своекорыстным интересам и амбициям очередных лидеров, партий,
групп, выполнять различные социальные заказы. Непоправимой бедой был бы возврат к тому, от
чего общество настойчиво стремится уйти – к политическому и идеологическому ангажированию
идей права, которые не должны быть подвержены изменчивым политическим ветрам, сиюминут-
ным выгодам. Право – не «служанка» политики, и оно не должно быть в «услужении» политиков.
Надо сказать, что вопрос о соотношении политики и права непростой. В его трактовке до-
пускались и допускаются разного рода «уклоны», перекосы, конъюнктура. В частности, па протя-
жении десятилетий право рассматривалось у нас главным образом в утилитарно-прагматическом,
«прикладном» ключе –
как атрибут, инструмент, орудие, рычаг власти, способ юридического
оформления партийно-политических решений, а по как самостоятельная общегуманитарная соци-
альная и культурная ценность. Незыблемым был тезис о примате политики над правом, власти над
законом. Культивировались идеи отмирания
права.
Догматизировались, вульгаризировались, доводились до крайностей известные каноны
марксистской теории о том, что право – «возведенная в закон воля господствующего класса», что
«все юридическое в основе своей имеет политическую природу» (Энгельс), что «закон есть мера
политическая, есть политика» (Ленин). Не забывалась и более одиозная формула: если закон ме-
шает революции, его можно отложить в сторону. Диктатура пролетариата определялась как «ни-
чем не ограниченная, никакими законами не стесненная власть класса».
Общественным сознанием усваивалась мысль о второстепенной и нерешающей роли права.
Главное – это экономика, политика, идеология, партийные лозунги, а не какие-то там правовые
ценности, юридические начала, законность. Право чаще всего воспринималось как приказ «на-
чальства», указания политических вождей, предписания сверху. И в редких случаях – как нормы,
способные эффективно защитить
1
Экшюв Л. И. Указ. соч. С. 3.
гражданина от произвола, как институт, стоящий на страже личности, ее чести, достоинст-
ва, безопасности. Тем более право не мыслилось в качестве силы, способной ограничить, «свя-
зать», «обуздать» саму власть; идеи правового государства тогда не признавались. Процветал пра-
вовой нигилизм.
Если политика и идеология ставились во главу угла, то право служило лишь неким прило-
жением, довеском, придатком, подпоркой; оно было призвано помогать обеспечивать очередную
политическую линию, кампанию. На всех уровнях и на всю мощь работало телефонное право. В
соответствии со злобой дня легко возникали прямо противоположные тенденции и ситуации, ко-