 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
168
Pueri apud magistros exercentur, cum alias scriptum alias aequitatem defendere docentur.
-
Мальчики у учителей упражняются на том, что одни учатся защищать написанный текст,
а другие — справедливость.
380. Высказывания источников о противоречии слов и намерения. Интересно проследить по
источникам борьбу этих двух начал в договорном праве. Обратимся сначала к договорам
торгового оборота:
In emptis et venditis potius id quod actum, quam id quod dictum sit, sequendum est (D. 18.1.6.1.
Pomponius).
- в договоре купли-продажи нужно больше обращать внимание на то, что
имелось в виду, чем на то, что было сказано.
Эта традиция восходит к Крассу в отличие от другой точки зрения, восходящей к Квинту
Муцию Сцеволе:
Interdum plus valet scriptura quam peractum sit (0. 33. 2. 19. Modestinus).
-
Иногда больше
значит написанный текст, чем намерение сторон.
В особенности это имело место в тех случаях, когда речь шла не просто о словах, а о
торжественных формальных словах — verba sollemnia.
Однако по мере роста торгового оборота и завоевания Римом обширных рынков
средиземноморского бассейна договоры строгого права (stricti iuris) уступают место так
называемым договором доброй совести (bonae fidei contractus); вместе с тем торжествует та точка
зрения, которая дает предпочтение намерению сторон.
Лучше всего эту мысль выразил Папиниан сначала в отношении завещаний, а затем и в
отношении договоров:
In conventionibus testamentorum voluntatem potiusquam verba conciderari oportet (D. 35.1.101). -
В
условиях завещаний следует принимать в соображение волю с большей степени, чем слова.
Та же мысль в отношении договоров:
In condicionibus contrahentium voluntatem potius quam verba spectari placuit (D. 50.16.219). - В
соглашениях договаривающихся сторон было признано важным обратить внимание больше
на волю, чем на слова.
381. Противоречие правовой строгости и милосердия. В позднейшей стадии развития, в
византийскую эпоху, на смену противопоставлению verba — voluntas или dicta — acta (сказанное и
желаемое) приходит другая пара понятий; с одной стороны — subtilitas iuris, rigor juris
—
юридическая тонкость, строгость права, а с другой стороны — id quod humanius, benignius est —
более человечное, более благожелательное. То новое, что классическим юристам в эпоху расцвета
принципата представлялось как bonum et aequum — добрым и справедливым, т. е.
соответствующим вновь выросшим интересам оборота, то в переводе на язык эпигонов (потомков)
в эпоху идущего к гибели рабовладельческого хозяйства носит название человечного, благожела-
тельного.
Не следует забывать, что слова милосердия и гуманности являются в значительной мере данью
пышной византийской фразеологии. Памятуя о милосердии, византийцы не забыли и о
практической пользе. «Tarn benignius quam utilius» (чем полезнее, тем благосклоннее) гласит
поздняя прибавка к классическому тексту. А римский рабовладелец руководился «гуманностью»
лишь в тех случаях, когда это не расходилось с его интересами.
Еще в конце I в. н. э. составитель руководства по сельскому хозяйству Колумелла писал, что в
отдаленных имениях выгоднее работать через мелких арендаторов, чем трудом рабов, и дает такой
совет:
Comiter agat cum colonis nec dominus tenax esse iuris sui debet (Columella, De re rustica, 1.7.1-7).
-
Пусть хозяин предупредительно обращается с мелкими арендаторами и пусть не
держится цепко за свои права.
И Колумелла в свое время находил, что порою на смену rigor juris, tenacitas, должна приходить