 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
138
24. 1. 3. 10).
На примере дарения ясно видно, что понятие «каузы», как предшествующего правооснования
близко подходит к понятию намерения, с которым сторона совершает действие. В этом смысле
говорят не только о causa donandi, т.е. о намерении одарить, но и о causa solvendi — намерении
исполнить обязательство, causa contrahendi — намерении связать договором.
Юлиан (II в. н.э.) считал, что если одна сторона дает деньги с намерением дарить и другая берет
их с намерением получить взаймы, то при таком расхождении в «кауза» договор не состоялся (D.
12. 1. 18. pr.).
300. Передача вещи становится независимой от «каузы». Однако чем ближе к византийской
эпохе, тем эффект передачи вещи становится все более независимым от лежащей в ее основании
«каузы» и от тех внутренних мотивов, которыми сторона руководится. Институции Юстиниана
содержат такое положение: «Я тебе завещал раба Стиха за то, что ты вел мои дела в мое от-
сутствие, или за то, что возбужденное против меня уголовное дело было прекращено благодаря
твоему вмешательству. Затем оказывается, что ты вовсе не вел моих дел или не имеешь никакого
отношения к прекращению уголовного дела; тем не менее, завещательное распоряжение остается
в силе». Это положение формулируется так: legato falsa causa non nocet
— ложный внутренний
мотив не вредит завещательному распоряжению (I. 2. 20. 31).
Составители Дигест делают и дальнейший шаг. Они цитируют приведенный у Юлиана пример,
когда кредитор дает деньги donandi gratia, а должник их берет quasi creditam, в виде займа. Мы
знаем, что, по мнению Юлиана, в данном случае договор не состоялся из-за расхождения в «кауза»
(D. 12.1.18. pr.). Однако ко времени работы византийских компиляторов взгляд на «кау-за» уже
изменился, и они не остановились перед тем, чтобы вложить Юлиану в уста прямо
противоположное решение:
Nec impedimento esse, quod circa causam dandi atque accipiendi dissenserimus (D. 41.1. 36.
lulianus).
-
He
является препятствием расхождение в отношении ккауза» передачи и
получения.
В результате эволюции передача вещи стала независимой от «кауза», другими словами, traditio
стала абстрактной (п. 198).
§ 99. Множественность лиц в обязательстве
301. Участники обязательства. Простой случай обязательственного отношения, с точки
зрения числа его участников, это тот, когда в нем участвуют один кредитор (creditor
— reus
stipulandi) и один должник (debitor
— reus promittendi). «Reus» от слова
res сначала означало
участвующего в деле, т.е. как на активной, так и на пассивной стороне; лишь позднее за словом
reus сохранилось значение ответчика в гражданском деле, подсудимого — в уголовном деле.
Promittere значит обещать, принимать на себя обязательство; stipulari значит выговорить в свою
пользу, притом не только по стипуляции, но и по любому виду обязательства: должник, обещает,
кредитор «стипулирует».
Но есть обязательственные отношения, более сложные по числу участников: с несколькими
должниками, с несколькими кредиторами.
302. Долевые обязательства. Если предмет обязательства был делим, то, вообще говоря,
обязательство дробилось между несколькими участниками. Источники, а именно Кодекс
Юстиниана, а еще раньше Павел (D.10. 2.25. 9. 13) возводят это правило к законам XII таблиц.
Ex lege XII tabularum aes alienum hereditarium... pro portionibus... ipso iure divisum (C. 2. 3.26).
-
По законам XII таблиц наследственные долги делятся автоматически на доли.
Долевая ответственность действует во всех случаях, когда она законом или договором не
устранена. Nomina ipso iure divisa, так гласит правило. Nomen — буквально имя, запись имени
должника в книге римского домохозяина, отсюда nomen — долговое требование, долг.
303. Ответственность солидарная и множественная. Если желали возложить ответственность
на каждого из должников во всем объеме или предоставить право требования каждому из
кредиторов во всем объеме, то это должно было быть положительно оговорено в сделке (договоре,
завещании). В таком случае наступала ответственность in solidum (буквально — целиком): каждый