 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
41
наличного бытия и действий, другая часть которых есть жизнь в действительном мире духа. Но дух в
своем мире и дух в религии – одно и то же. Становление религии вообще содержится в движении
всеобщих моментов, но в этом становлении сам дух существует в определенных формообразованиях,
которые составляют различия этого движения; определенная религия имеет определенный дух. Одна
определенность религии проникает все стороны ее наличного бытия и накладывает на них общую
печать. Гегель выделяет естественную или непосредственную религию: в ней дух знает себя в
естественном и непосредственном виде. Искусственная религия предстает как результат снятой
естественности, наконец, религия Откровения устраняет односторонности обеих первых. В первом
случае дух существует в форме сознания, во втором – в форме самосознания, в третьем – в форме их
единства [3–4. С. 362–367].
Гегель осмысливает историю религии как единый процесс. Естественная религия представляет
собой единство духовного и природного. Человек в своей непосредственности есть чувственное,
природное знание и природное воление. «Момент религии и момент возвышения» здесь связаны с
естественностью, выступают в виде колдовства. «Первое колдовство» имеет дело с предметами
природы, над которыми человек может осуществлять непосредственную власть. «Второе колдовство» –
это отношение к «самостоятельным» предметам, т.е. силам – Солнцу, Луне, небу, морю. Дальнейшее
развитие колдовства ведет к появлению культа животных и фетишизма.
В дальнейшем происходит раздвоение сознания: появляется сознание субстанциальной мощи и
бессилия непосредственной воли. Бог определен как абсолютная мощь и субстанция, в которой
природная воля, субъект лишь преходящее, акциденция, нечто, не имеющее самости и свободы. Здесь
наивысшее достоинство человека состоит в том, чтобы сознавать себя как ничтожное. Возвышение духа
над природным на этой стадии непоследовательно, исторически оно существует в трех восточных
религиях субстанции, которым присущ пантеизм – в китайской – религии меры, индуистской – религии
фантазии, а также в ламаизме, или буддизме – религии в-самом-себе-бытия.
Смешение природного и духовного заставляет субъективность стремиться к осуществлению своего
единства и всеобщности; эта борьба осуществляется также в трех религиях, которые Гегель называет
религиями перехода к ступени свободной субъективности. К их числу он относит персидскую –
религию добра, или света, сирийскую – религию страдания, египетскую – религию загадки. Поскольку
и в этих трех религиях дух еще не подчинил себе природное полностью, они вместе с
предшествующими составляют в целом сферу естественной религии.
На второй ступени определенной религии последовательно проводится возвышение духа над
природным, здесь начинается духовное для-себя-бытие субъекта и представлена религия духовной
индивидуальности или свободной субъективности. В ней мысль – это нечто господствующее, а
природность детерминирована субъектом. К религии духовной индивидуальности Гегель относит
иудейскую – религию возвышенного, греческую – религию красоты и римскую – религию
целесообразности, или рассудка. В иудейской религии возвышенного есть один только Бог, который
дан в мысли, а природная жизнь – нечто положенное, противостоящее Богу, не субстанциальное по
отношению к нему. Это духовно единый, вечно в себе равный Бог, по отношению к которому
природное, мирское, конечное положено как несущественное, лишенное субстанциальности. Единый
Бог есть господин, а отдельные индивидуумы относятся к Нему как Его слуги. В греческой религии
красоты природность и духовность соединены в таком единстве, в котором духовное есть
определяющее по отношению к телесному: телесное ему не противостоит, а есть лишь орган, его
выражение, в котором оно изображает себя. Это – религия божественного явления, божественной
телесности, материальности, естественности. Природное представлено в духовном в качестве тела, и
постольку субъект оказывается конечным. Субъект совершил отрицание своей естественной воли и
вступил в качестве нравственного в аффирмативное отношение к Богу. Однако он еще не прошел через
сознание добра и зла и их противоположность и, следовательно, еще наделен чертами природности.
Римская религия целесообразности подчиняет единичные силы одной цели. Единичный субъект все еще
есть нечто иное, чем божественное, есть человеческое сознание, конечная цель. Божественное
созерцание служит этому субъекту средством. Способ, которым здесь проявляется религия, есть
внешняя конечная цель, целесообразность. Единичный дух ищет в богах лишь свою собственную
субъективную цель: он хочет себя, а не абсолютное содержание. Религия целесообразности, где в Боге
положена одна цель, но не абсолютная, а особенная, может быть названа и религией рока.
От религии целесообразности Гегель совершает переход к совершенной религии, в которой понятие
само является для себя предметом. Таковой является христианство – «абсолютная религия»,
«открывшая себя религия», «религия духа», «позитивная религия Откровения» [4–1. Т. 2.. С. 200–215].