 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
60
пример этого приема из романа Толстого «Война и мир»:
«"Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tach" – думал Ростов. – "Вот тебе и не таш..."
"Наташа, сестра, черные глаза. На... ташка... (вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!)
Наташку... ташку возьми... Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не
то, это завтра. Да, да! На ташку наступить... тупить нас – кого? Гусаров. А гусары и усы... По Тверской
ехал этот гусар с усами, я еще подумал о нем, против самого Гурьева дома... Старик Гурьев... Эх,
славный малый Денисов! Да, все это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и
хотелось ему что-то сказать, да он не смел... Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – что я что-то
нужное думал, да. На-ташку, нас-тупить, да, да, да. Это хорошо"».
Еще одним приемом психологизма является так называемая диалектика души. Термин принадлежит
Чернышевскому, который так описывает этот прием: «Внимание графа Толстого более всего обращено
на то, как одни чувства и мысли развиваются из других, как чувство, непосредственно вытекающее из
данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний,
представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной
точке и опять и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний; как мысль, рожденная
первым ощущением, ведет к другим мыслям, увлекается все дальше и дальше, сливает грезы с
действительными ощущениями, мечты о будущем с рефлексиею о настоящем»*.
___________________
* Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. III. С. 422–423.
Иллюстрацией этой мысли Чернышевского могут быть многие страницы книг Толстого, самого
Чернышевского, других писателей. В качестве примера приведем (с купюрами) отрывок из
размышлений Пьера в «Войне и мире»:
«То ему представлялась она (Элен. – А.Е.) в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и
усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо-
насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и
страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника, да, убил любовника своей жены. Да.
Это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней», – отвечал внутренний
голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился, не любя ее, в том, что ты обманул
и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти не
выходившие из него слова: "Je vous aime"*. Все от этого! Я и тогда чувствовал, – думал он, – я
чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый
месяц и покраснел при этом воспоминании <...>».
___________________
* Я вас люблю (фр.).
А сколько раз я гордился ею <...> – думал он <..> – Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не
понимаю ее <...> а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе
это страшное слово, и все стало ясно!» <...>
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений <...> «Да я никогда не
любил ее, – говорил себе Пьер, – я знал, что она развратная женщина, – повторял он сам себе, – но не
смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается и умирает, может быть притворным
каким-то молодечеством отвечая на мое раскаяние!» <...>
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе. – Но что ж из этого? Зачем я себя
связал с нею, зачем я ей сказал это: "Je vous aime", которое было ложь, и еще хуже, чем ложь, – говорил
он сам себе. – Я виноват <...>
Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в
голову), и они были правы с своей точки зрения, так же, как правы и те, которые за него умирали