 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
46
оправданно. Но между тем у иронии есть и свое «поле деятельности», не совпадающее с «полем
деятельности» юмора и сатиры. Ироническое видение мира отличается глубоким своеобразием. Главная
субъективная основа иронии – скептицизм, которого юмор и сатира обыкновенно лишены.
___________________
* См.: Там же. С. 132; Словарь литературоведческих терминов. М., 1974. С. 109-110, 146.
Помимо субъективной, у иронии как пафоса есть и объективная специфика. В отличие от всех
других видов пафоса, она направлена не на предметы и явления действительности как таковые, а на их
идейное или эмоциональное осмысление в той или иной философской, этической, художественной
системе. Пафос иронии в том, что она «не согласна» с той или иной оценкой (чаще – высокой)
характера, или ситуации, или жизни в целом. Так, например, в философской повести Вольтера
«Кандид» характер Панглосса осмысляется Вольтером юмористически. Но не в этом главный пафос
повести, поскольку в ней в центре внимания автора не характер как таковой, а философская система
«безудержного оптимизма», проповедуемая Панглоссом. И здесь вступает в свои права пафос иронии.
Вольтер не согласен с абсолютностью оптимизма Панглосса, показывая (в частности, на примере его
сооственной судьбы), что далеко не «все к лучшему в этом лучшем из миров». Но – и в этом
характерная черта иронии – обратное мнение («все к худшему в этом худшем из миров»), которого
придерживается оппонент Панглосса, тоже не принимается Вольтером. Пафос повести, таким образом,
состоит в насмешливом скептицизме по отношению к крайним, абсолютистским философским
системам. Это и есть пафос иронии.
Ирония базируется на несоответствии между явлением и суждением о нем, насмешливо-скептически
развенчивая это суждение, но не в пользу суждения противоположного, в чем отличие иронии от
любого другого пафоса, сочетающего в себе отрицание с утверждением противоположного. Именно в
таком качестве – насмешливо развенчивать всякое высказывание о мире – ирония появилась в мировой
литературе как особый вид пафоса. Впервые это произошло, вероятно, в «сократических диалогах»
Платона. Ирония Сократа в них направлена не на сам предмет спора, а на его понимание оппонентом –
поспешное, неточное, противоречивое, завышенно-оценочное и т.п. На исходе античности тот же пафос
мы встречаем у Лукиана. Например, в его «Диалогах в царстве мертвых» ироническое изображение
богов-олимпийцев направлено не против самих богов как таковых (Лукиан в них не верит), и не против
воплощенных в них человеческих характеров (которые лишь схематично-условно намечены), а против
определенной философско-религиозной системы взглядов, против традиционной концепции мира.
«Ирония, – пишет Т. Манн, – есть пафос середины; она является интеллектуальной оговоркой,
которая резвится между контрастами и не спешит встать на чью-либо сторону и принять решение, ибо
она полна предчувствия, что в больших вопросах, где дело идет о человеке, любое решение может
оказаться преждевременным и несостоятельным и что не решение является целью, а гармония, которая,
поскольку дело идет о вечных противоречиях, быть может, лежит где-то в вечности, но которую уже
несет в себе шаловливая оговорка по имени ирония»*.
___________________
* Манн Т. Собр. соч.: В 10 т. М., 1954. Т. 9. С. 603-604.
Из сказанного ясно, что ирония занимает исключительное место среди других идейно-
эмоциональных ориентации, поскольку универсально им противопоставлена – особенно это касается
видов пафоса, основанных на возвышенном. Наиболее часто ироническому переосмыслению
подвергается пафос романтики и сентиментальности – укажем, в частности, на «Обыкновенную
историю» Гончарова, «Вишневый сад» Чехова.
До сих пор речь шла о пафосе всего произведения, который отражает авторскую идейно-
эмоциональную ориентацию. Но для анализа часто важно определить и идейно-эмоциональное
отношение автора к тому или иному конкретному герою, а зачастую – и собственную идейно-
эмоциональную ориентацию этого героя. Поясним, что имеется в виду. Например, общий пафос
романа-эпопеи Толстого «Война и мир» вполне можно определить как эпико-драматический. Но в то же
время в системе этой общей идейно-эмоциональной ориентации автора его отношение к разным