 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
42
6. С. 10–18.
Пафос эпико-драматический представляет собой глубокое и несомненное приятие мира в целом и
себя в нем, что и составляет сущность эпического мировидения. В то же время это не бездумное
приятие безоблачно гармонического мира: бытие осознается в его изначальной и безусловной
конфликтности (драматизм), но сама эта конфликтность воспринимается как необходимая и
справедливая сторона мира, ибо конфликты возникают и разрешаются, они обеспечивают само
существование и диалектическое развитие бытия. Эпико-драматический пафос есть максимальное
доверие к объективному миру во всей его реальной многосторонности и противоречивости. Заметим,
что этот тип пафоса редко представлен в литературе, еще реже он выступает в чистом виде. В качестве
основанных в целом на эпико-драматическом пафосе произведений можно назвать «Илиаду» и
«Одиссею» Гомера, роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», пьесу Шекспира «Буря», стихотворение
Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных...», роман-эпопею Толстого «Война и мир», поэму
Твардовского «Василий Теркин».
Объективной основой пафоса героики служит борьба отдельных личностей или коллективов за
осуществление и защиту идеалов, которые обязательно осознаются как возвышенные. При этом
действия людей непременно связаны с личным риском, личной опасностью, сопряжены с реальной
возможностью утраты человеком каких-то существенных ценностей – вплоть до самой жизни. Еще
одно условие проявления героического в действительности – свободная воля и инициатива человека:
вынужденные действия, как указывал еще Гегель, не могут быть героическими. Идейно-эмоциональное
осознание писателем объективно героического приводит к возникновению пафоса героики.
«Героический пафос в литературе <...> утверждает величие подвига отдельной личности или целого
коллектива, ценность и необходимость его для развития нации, народа, человечества»*. Стремление
переделать мир, устройство которого кажется несправедливым, или желание отстоять мир идеальный (а
также близкий к идеалу и кажущийся таковым) – вот эмоциональная основа героики.
___________________
* Руднева ЕГ. Пафос художественного произведения. М., 1977. С. 160.
В литературе нетрудно найти произведения, целиком или в основном построенные на героическом
пафосе, причем конкретные ситуации, равно как и возвышенные идеалы героики, могут быть весьма
различны. С героикой мы встречаемся в «Песне о Роланде» и в «Слове о полку Игореве», в «Тарасе
Бульбе» Гоголя и в «Оводе» Войнич, в романе Горького «Мать», в рассказах Шолохова и многих
других произведениях.
С героикой как пафосом, основанном на возвышенном, соприкасаются другие виды пафоса,
имеющие возвышенный характер, – прежде всего это трагизм и романтика. Романтику роднит с
героикой стремление к возвышенному идеалу. Но если героика – сфера активного действия, то
романтика – область эмоционального переживания и стремления, не переходящего в действие.
Объективной основой романтики становятся такие ситуации в личной и общественной жизни, когда
реализация возвышенного идеала либо невозможна в принципе, либо неосуществима в данный
исторический момент. Однако на такой объективной основе может в принципе возникать не только
пафос романтики, но и трагизм, и ирония, и сатира, так что решающим в романтике является все же
субъективный момент, момент переживания неустранимого разрыва между мечтой и реальностью.
Один из частных (и очень распространенных) случаев романтики – мечта о героическом, ориентация
на героический идеал при отсутствии возможности претворить его в действительность. Такого рода
романтика свойственна, например, молодежи в «спокойные» периоды истории: юношам и девушкам
часто кажется, что они «опоздали родиться», чтобы участвовать в революциях и войнах – примером
такого типа романтики может служить раннее творчество В. Высоцкого: «...А в подвалах и
полуподвалах // Ребятишкам хотелось под танки // Не досталось им даже по пуле...» Однако сфера
романтики шире этой тяги к героике. Эта эмоционально-ценностная ориентация относит все ценности в
область принципиально недостижимого. Естественный мир романтики – мечта, фантазия, греза,
поэтому романтические произведения так часто обращены либо к прошлому («Бородино» и «Песня про