 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
18
смысле прекрасным или безобразным – это свойства, возникающие исключительно на уровне формы.
Из сказанного о функциях формы понятно, что вопрос об условности, столь важный для
художественного произведения, по-разному решается применительно к содержанию и форме. Если в
первом разделе мы говорили, что художественное произведение вообще есть условность по сравнению
с первичной реальностью, то мера этой условности у формы и содержания различна. В пределах
художественного произведения содержание обладает безусловностью, в отношении него нельзя
поставить вопрос «зачем оно существует?» Как и явления первичной реальности, в художественном
мире содержание существует без всяких условий, как непреложная данность. Оно не может быть и
условно-фантазийным, произвольным знаком, под которым ничто не подразумевается; в строгом
смысле, содержание нельзя выдумать – оно непосредственно приходит в произведение из первичной
реальности (из общественного бытия людей или из сознания автора). Напротив, форма может быть
сколь угодно фантастична и условно-неправдоподобна, потому что под условностью формы
подразумевается нечто; она существует «для чего-то» – для воплощения содержания. Так, щедринский
город Глупов – создание чистой фантазии автора, он условен, поскольку никогда не существовал в
реальности, но не условность и не вымысел самодержавная Россия, ставшая темой «Истории одного
города» и воплощенная в образе города Глупова.
Заметим себе, что различие в мере условности между содержанием и формой дает четкие критерии
для отнесения того или иного конкретного элемента произведения к форме или содержанию – это
замечание еще не раз нам пригодится.
Современная наука исходит из первичности содержания по отношению к форме. Применительно к
художественному произведению это справедливо как для творческого процесса (писатель подыскивает
соответствующую форму пусть еще для смутного, но уже существующего содержания, но ни в коем
случае не наоборот – не создает сначала «готовую форму», а потом уже вливает в нее некоторое
содержание), так и для произведения как такового (особенности содержания определяют и объясняют
нам специфику формы, но не наоборот). Однако в известном смысле, а именно по отношению к
воспринимающему сознанию, именно форма выступает первичной, а содержание вторичным.
Поскольку чувственное восприятие всегда опережает эмоциональную реакцию и тем более
рациональное осмысление предмета, более того – служит для них базой и основой, мы воспринимаем в
произведении сначала его форму, а только потом и только через нее – соответствующее
художественное содержание.
Из этого, между прочим, следует, что движение анализа произведения – от содержания к форме или
наоборот – не имеет принципиального значения. Любой подход имеет свои оправдания: первый – в
определяющем характере содержания по отношению к форме, второй – в закономерностях
читательского восприятия. Хорошо сказал об этом А.С. Бушмин: «Вовсе не обязательно ... начинать
исследование с содержания, руководствуясь лишь той одной мыслью, что содержание определяет
форму, и не имея к тому других, более конкретных оснований. А между тем именно такая
последовательность рассмотрения художественного произведения превратилась в принудительную,
избитую, всем надоевшую схему, получив широкое распространение и в школьном преподавании, и в
учебных пособиях, и в научных литературоведческих работах. Догматическое перенесение правильного
общего положения литературной теории на методику конкретного изучения произведений порождает
унылый шаблон»*. Добавим к этому, что, разумеется, ничуть не лучше был бы и противоположный
шаблон – всегда в обязательном порядке начинать анализ с формы. Здесь все зависит от конкретной
ситуации и конкретных задач.
___________________
* Бушмин А.С. Наука о литературе. М., 1980. С. 123–124.
Из всего сказанного напрашивается ясный вывод о том, что в художественном произведении равно
важны и форма, и содержание. Опыт развития литературы и литературоведения также доказывает это
положение. Умаление значения содержания или вовсе его игнорирование ведет в литературоведении к
формализму, к бессодержательным абстрактным построениям, приводит к забвению общественной
природы искусства, а в художественной практике, ориентирующейся на подобного рода концепции,