 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
80
«фанатиков прогресса», не щадящих тех резервов культуры, которые не вписываются в их идеологию, в
их «проект будущего», но на самом деле жизненно необходимых нации. И тогда наступает время
«собирать камни», восстанавливать поруганные ценности и святыни, реабилитировать опыт тех слоев
населения, который в предыдущей фазе брался под сомнение. В этой фазе именно консервативная
партия собирает больше сторонников, выдвигает наиболее ярких лидеров, демонстрирует
конструктивные возможности.
Если сопоставить эту логику культуры с идеологией «открытого общества», то придется сделать
вывод, что данная логика нарушается этой идеологией. Принцип «открытого общества» хорошо
вписывается в новационную фазу – ту, где доминируют установки и ценности «радикалов обновления».
Открытость новым веяниям, новым влияниям, новым потребностям и требованиям новых групп отнюдь
не является, как показывает драматический опыт истории, гарантией гуманистического развития.
Совсем не случайно Всемирная конференция в Рио-де-Жанейро (1992) сформулировала принцип, по
поводу которого практически достигнут общемировой консенсус современников, настрадавшихся от
катаклизмов XX века: «стабильность и развитие». Если бы такая конференция была созвана хотя бы 30–
40 лет назад, она, наверное, отдала бы предпочтение одному только новационному принципу –
развитию. Но сегодня слишком явно ощущается перегрузка планеты от давления принципа развития, не
сбалансированного принципом стабильности – экологической, культурной, нравственной,
политической. Стабильность относится к столь же насущным потребностям человека, как и новация.
Необходимо к тому же учесть и некоторые новейшие тенденции, явно более соотносимые с
принципом преемственности, чем с принципом развития. Речь идет об активизации этнической и
цивилизационной традиции народов, желающих возродить и защитить свою идентичность, духовно-
религиозные основы своего бытия, свою этнокультурную память. В своих крайних формах эта
тенденция может порождать агрессивный этноцентризм и национализм, религиозную нетерпимость,
ксенофобию*. Но было бы опрометчиво с порога отвергать и осуждать эти процессы как не
вписывающиеся в «логику прогресса». Никакой априорной логики прогресс не имеет – он наверняка
включает множество логик, множество альтернативных вариантов и потому не может
«приватизироваться» какой-либо одной идеологией или одной цивилизацией. Активизация
исторической памяти в рамках современной фазы развития мировой культуры, несомненно, является
реакцией на угрозу униформизма и обезличивания, защитой культурного многообразия человечества.
* Ксенофобия – неприязнь к «чужакам» – иностранцам, представителям другой расы и т.п.
В самом деле, перед лицом предельно обострившихся глобальных проблем, обнажившихся
«пределов роста», человечество активно ищет альтернативы тому пути, который в свое время указала
западная прометеева цивилизация. Западный проект технического преобразования и покорения мира
явно нуждается в том, чтобы быть скорректированным с позиций, завещанных другими культурами и
цивилизациями. Следовательно, культурное многообразие – это жизненно необходимый резерв
человечества, гарантия от опасной одномерности «прогресса», способного стать самоубийственным. С
этих позиций открывается
вся небесспорность принципа «открытого общества». У него в его
нынешней, сформулированной на Западе «редакции» есть два несомненных изъяна.
Первый состоит в том, что этот принцип плодит нигилистов, не только уверенных в своем праве
попирать прошлое и разрушать традиции, но исповедующих морально сомнительные проекты под
предлогом того, что традиционные моральные нормы уже устарели и потому надо предоставить равные
права всем практикам, в том числе и тем, которые еще недавно единодушно осуждались. Этот принцип
«свободной соревновательности» морального и аморального, легального и нелегального явно пришелся
по душе представителям теневой экономики и других теневых структур, отпраздновавших свое
освобождение от «традиционного морализаторства».
Выше уже говорилось о тенденции расползания «антицивилизации», силы которой на сегодняшний
день лучше воспользовались «бесцензурной» практикой «открытого общества» , чем их
цивилизованные и законопослушные оппоненты и конкуренты. Приходится признать, что практики
«открытого общества» в их настоящем виде опасно ослабили те барьеры и фильтры культуры,
посредством которых она защищала себя и все общество от сомнительных социальных действий и
отделяла легитимное от нелегитимного. «Открытое общество» на наших глазах становится обществом
всесмешения: оно позволяет встречаться, обмениваться информацией и услугами людей, традиционно
принадлежащих к моральным полюсам: носителей престижных эталонов, новационной элиты общества,
с одной стороны, и вышедших из подполья развязных «теневиков» – с другой.