Navigation bar
  Print document Start Previous page
 102 of 148 
Next page End  

102
вмешательства;
3)
ситуации встречи с активным злом, выступающим с продуманной социально-политической и
«культурной» программой, назначение которой – так или иначе прибрать мир к своим рукам,
использовать его как сырье, как средство удовлетворения властолюбивых, гедонистических и
беспринципно-утилитаристских замыслов. В такой ситуации мы должны мобилизовать всю нашу
активность, всю нашу нравственную и политическую волю, памятуя при этом, что и активность,
и воля наши подчинены вс¸ же не нашим только целям, но высшему закону. Тем самым мы
заново примиряем принципы «вэй» и «у-вэй», активность и недеяние (активность применительно
к наступающему злу, к его вызовам, недеяние же – как признание нерушимости высших
императивов) и тем самым разрешаем антиномию двух принципов.
ГЛАВА II
ТЕОКРАТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП
Наша надежда в том, что религиозные
предводители мира и его правители вместе
поднимутся на преобразование этого века
и исправление его судеб.
Бахаизм. Сочинения Бахауллы
1. Происхождение принципа
Исследователи, оценивающие специфику Запада и Востока, справедливо отмечают линию
водораздела: Запад со времен позднего Средневековья начал, по сути, отделение гражданского
общества, олицетворяемого «вольным городом», от государства, воплощающего феодально-
клерикальный синтез политической и духовной власти. Город на Западе – прибежище частного
интереса и отношений вольного обмена. Уже XII–XIII века в Европе стали эпохой мощных
коммунитарных движений за городское самоуправление и независимость от власти сеньоров, на чьих
землях первоначально строились города. Западный город позднего Средневековья – прибежище
бюргерства, ставящего частные интересы превыше всего и склонного относиться скептически и даже
иронически к рыцарской героике и к монастырской жертвенности. Собственно, именно в бюргерском
городе и зародился дух западного Модерна, сочетающего установки деидеологизации и деполитизации,
известные нам по соответствующим антикоммунистическим теориям 60-х годов нашего века.
Совсем иной статус города на Востоке. Там именно он воплощает синтез политической и духовной
власти, причем в этом качестве не противостоит деревенскому миру, консервативному и набожному, а,
напротив, прямо опирается на него и руководит
им. Город на Востоке идеологизирован и
политизирован – воплощает сакральное пространство и пространство власти, которая олицетворяет
примат духа над материей, соборного единства – над приватными интересами.
Западная культурная доминанта, завещанная античностью и ярко заявленная на рубеже
Средневековья и нового времени, характеризуется критическим отношением к жреческой и воинской
функциям, отличает их от «духа современности». Восточная доминанта, напротив, характеризуется
единством города и деревни, объединенных сакрально-героической патетикой. Как пишет Г.П.
Федотов, в цивилизациях не-Запада «личность везде подчинена коллективу, который сам определяет
формы и границы своей власти. Эта власть может быть очень жестокой, как в Мексике или Ассирии,
гуманной, как в Египте или в Китае, но нигде она не призна¸т за личностью автономного
существования. Нигде нет особой, священной сферы интересов, запретной для государства.
Государство само священно, и самые высшие абсолютные требования религии совпадают с
притязаниями государственного суверенитета»*.
* Федотов Т.П. Судьбы и грехи России. Т. 2. Спб., 1992. С. 254.
Здесь необходимо сделать уточнение, которое послужит прояснению сути раскрываемого нами
принципа. Город на Востоке – не частно-гражданская альтернатива государственной власти, а
воплощение этой власти. На Западе городское вольнолюбивое просвещение противостоит
интеллектуальному «провинционализму» власти; на Востоке город, власть и просвещение совпадают,
Сайт создан в системе uCoz