 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
187
Именно в идеологии в наиболее обнаженной форме находит свое практическое воплощение,
оправдание и обоснование конфликтное начало мира политического. Для консолидации идеологии
внешний враг имеет, пожалуй, не менее, если не более, важное значение, чем единство интересов ее
носителей. Здесь внешний враг служит мощным катализатором кристаллизации этих интересов. Если
врага нет, то его искусственно изобретают. Особенно отчетливо этот принцип проявляется в
радикальных идеологиях, которые вообще не могут обходиться без внутренних и внешних врагов.
Более того, сама суть этих идеологий выражается с помощью образа или образов врагов. Как отмечал
германский исследователь О.Ламберг, эффективность идеологии в данном аспекте наиболее
отчетливо проявляется в тех случаях, когда остальной окружающий мир видится как враждебная
сила, провоцируя тем самым инстинкты обороны, страха, агрессивности у членов соответствующей
группы. Каждая идеологическая конструкция содержит в себе развернутое представление об антипо-
де или противнике. От образа противника во многом зависит степень интегрированности группы.
Следует отметить, что выделение любого течения из общей системы политико-философской или
идейно-политической мысли, равно как и любая типологизация составляющих данную мысль
течений, предполагает ту или иную степень абстракции, которая в свою очередь теснейшим образом
связана с редукцией, т.е. сведением множества противоречивых элементов к какому-либо одному
или нескольким базовым элементам. Характерна она и для политико-философских течений. Но в
идеологии редукции принадлежит значительно большая роль, чем в политической философии.
Именно с ее помощью достигаются большая компактность идеологии, ее простота и доступность для
среднего человека определенной ориентации.
Но степень такой редукции варьируется в зависимости от степени открытости или закрытости
конкретной идеологической системы: от минимальной в умеренных и центристских до крайних в
радикальных и революционных. Существует своего рода закономерность, в соответствии с которой
степень радикальности той или иной идеологической конструкции прямо пропорциональна степени
редукции основных ее элементов. Известно, что любая идея, как бы совершенна она ни была,
доведенная до абсолюта, превращается в свою противоположность или, иначе говоря, в настоящий
абсурд. И естественно, попытки ее практической реализации не могут не обернуться далеко
идущими негативными последствиями. Это подтверждается на примере тоталитарных идеологий,
которые строились на предельном упрощении и сведении всей сложности, многообразия и полноты
реальной жизни к одному единственному «изму» путем отсечения от него и по сути дела ликвидации
всех неугодных институтов, организаций, ценностей, политико-философских и идейно-политических
течений, религии, классов, сословий и т.д.
Принцип редукции, как правило, обусловливает некоторые специфические особенности
идеологии. В методологическом плане она призвана играть в сфере политики ту же роль, что система
догматов в сфере религии. И там и здесь вера — в первом случае секулярная, а во втором
религиозная — играет центральную роль. «Рим — владыка, если богов чтит: от них начало, в них и
конец найдем»,— писал древнеримский поэт Гораций, имея на то более чем достаточно оснований.
Падение с пьедесталов или смерть богов часто знаменует собой упадок и смерть старой и
восхождение новой цивилизации. Как правило, народы недолго переживают исчезновения своих
богов. Глубоко был прав Г.Лебон, когда писал: «Нет ничего более разрушительного, чем прах
умерших богов». Банально звучит утверждение, что идеи и люди, их воплощающие, руководят
миром. Причем зачастую не имеет значения истинны они или ложны.
И действительно, в истории слишком часто бывало так, что, казалось бы, совершенно нелепые
идеи вызывали сильнейшие потрясения, подрывавшие устои казавшихся вечными империй, если
люди верили этим идеям. В значительной мере это объясняется тем, что реальной материальной
силой, разрушающей устои цивилизации, как правило, выступала масса. А массу можно привлечь не
какими-либо сложными рациональными конструкциями, требующими специального аппарата
доказательств и обоснований, а простыми, понятными, привлекательными, способными
мобилизовать и стимулировать лозунгами, стереотипами, мифами, символами и т.д. Именно среди
масс может получить живой отклик, например, призыв какого-нибудь доселе мало кому известного
Петра Пустынника устремиться на Восток к гробу Господню или фюрера в лице Гитлера создать
тысячелетний рейх, или вождя В. Ленина покончить с вековечной системой эксплуатации человека
человеком и создать совершенное бесклассовое общество рабочих и крестьян. Здесь как нельзя к
месту мысль Г. Лебона, который говорил: «Гениальные изобретатели ускоряют ход цивилизации.
Фанатики и страдающие галлюцинациями творят историю».