 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
151
индивидуальность или, скажем иначе, элитарный человек («элитарный» в смысле высокого
интеллектуального полета или глубины проникновения в сущность вещей, что возможно и на
обыденном, рассудочном уровне, уровне простого человека) не убежден ни в своем совершенстве, ни
в совершенстве мира. Этот тип человека не мыслит себе жизнь без служения чему-то высшему —
обществу, людям вообще, благородному в его понимании делу и т.д. Его жизнь подчинена
самодисциплине, что предполагает требовательность прежде всего к самому себе, ответственность за
свои действия.
Совершенно иное дело «человек массы». Назвав синдикализм и фашизм «странным явлением»,
Х.Ортега-и-Гассет усматривал их «странность» не в том, что они новы, а в тех формах, какие они
принимают, в стиле поведения и действия их приверженцев. Под их маркой, писал Ортега-и-Гассет,
«в Европе впервые появился тип человека, который не считает нужным оправдывать свои
претензии и поступки ни перед другими, ни даже перед самим собой». Добиваясь во что бы то ни
стало, любой ценой своих целей, он присваивает себе «право действовать безо всяких на то прав». В
таком поведении раскрывается природа нового человека массы, неспособного к идейному
творчеству, но желающего иметь собственные «идеи» и «мнения».
Названные характеристики человека массы поощряют тенденцию к своеобразному социальному
нарциссизму, самовлюбленности и уверенности людей и общества в целом в своей непогрешимости.
Они буквально перестают видеть в реальном воплощении окружающий себя мир и смотрят на него
через черно-белые очки. Более того, для обозрения внешнего мира они, вместо того чтобы смотреть в
окно, предпочитают смотреть в зеркало. Человек склонен к самообману, нежеланию знать всю
правду о себе и своем окружении, о сущностных характеристиках и возможностях собственного
бытия. Зачастую убегая от правды, люди могут предаваться всякого рода иллюзиям, внешней
мишуре, тем самым оправдывая и облегчая свою жизнь, ища легкие пути и способы самореализации
и счастья.
Следует отметить, что ареал распространения такого типа вовсе не ограничивается низшими и
даже средними этажами социальной иерархии. Более того, тоталитарная система создает оп-
тимальные условия для восхождения торжествующей посредственности до самых вершин власти и
авторитета. Господство посредственности, человека массы не только не ослабляет, а наоборот, до
гипертрофированных масштабов поощряет и стимулирует стремление людей к постам, чинам,
должностям, продвижению вверх по служебной лестнице. Чинопочитание и вожделение чинов и
наград стали, по сути дела, интегральной доминантой тоталитарного сознания.
Как установлено социально-психологическими исследованиями, процесс идентификации,
утверждения конформизма и одномерного взгляда на вещи облегчается, как правило, у лиц, не
уверенных в себе, испытывающих определенный комплекс неполноценности, не чувствующих под
собой твердой опоры. Отожествление себя с сильным, авторитетным человеком, группой,
организацией придает им необходимую уверенность. Оторванность от корней, глубины, отсутствие
или нехватка ощущения твердости бытия делают легкими все движения и повороты в поведении и
действиях людей. Когда человек чувствует себя неуверенно в своей профессии, им можно управлять,
помыкать, заставлять его смотреть в рот своему начальству, проявлять ретивость и прыткость в
исполнении его указаний, особенно не утруждать себя щепетильностью в отношении морально-
этических норм и т.д. В то же время он обладает «среднеобразовательным» уровнем, что позволяет
использовать его на любых участках работы.
В целом тоталитарный тип — это государственный человек, преданный государству и всецело
зависящий от него. Если большевистскими идеологами этот тезис на словах отрицался, то фа-
шистские идеологи его разрабатывали и отстаивали с особой тщательностью. Так, министр юстиции
в фашистском правительстве Италии в 1925 г. Г.А.Рокко характеризовал социальное и политическое
мировоззрение фашизма как «интегральную доктрину социальности». Рокко, в частности, утверждал,
что фашизм ставит на место «старой атомистической и механической теории, которая лежала в
основе либеральных и демократических доктрин, органическую и историческую концепцию». При
этом, подчеркивал он, общество вовсе не рассматривается как организм в смысле традиционных
«органических теорий государства». По предлагаемой им модели остальные группы получают жизнь
и пространство, трансцендирующие жизнь и пространство отдельно взятых индивидов. Поэтому
здесь вместо либерально-демократической формулы «общество для индивида» предлагается фор-
мула «индивид для общества».