 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
14
мудрости, добродетелям и искусству государственной жизни.
Горгий (ок. 483–375 гг. до н. э.) был наряду с Протагором одним из наиболее знаменитых
софистов.
Высоко оценивая достижения человеческой культуры, Горгий относит к их числу и "писаные
законы, этих стражей справедливости". Писаный закон – искусное человеческое изобретение, т. е. нечто
искусственное. От "писаного закона" Горгий отличал неписаную "справедливость", которая,
характеризуется им как "сущность дел", "божественный и всеобщий закон". Это не означает, однако,
наличия между ними резкого расхождения и противоположности. Будучи приверженцем писаных
законов, Горгий вместе с тем саму справедливость ставит по ценности выше их.
Высоко оценивал Горгий благо мира, который, по его выражению, является "другом всего
прекрасного и хорошего". В своей "Олимпийской речи", произнесенной в Олимпии примерно в 408 г.
до н. э., когда шла внутригреческая Пелопоннесская война, Горгий призвал всех эллинов к единению и
миру. Советуя грекам прекратить свою внутреннюю вражду, он убеждал их сражаться не между собой,
а совместно против "варваров".
Гиппий из Элиды (460–400 гг. до н. э.) первым среди софистов в духе естественно-правового
учения резко противопоставил природу (фюсис) и полисный закон (номос). Природа (природа вещей)
предстает в трактовке Гиппия в качестве того истинного, естественного права, которое противостоит
ошибочному, искусственному, полисном закону. Обращаясь к своим собеседникам-эллинам, гражданам
различных полисов, Гиппий говорит: "Люди, собравшиеся здесь! Я считаю, что вы все тут
родственники, свойственники и сограждане – по природе, а не по закону: ведь подобное родственно
подобному по природе, закон же, властвуя над людьми, принуждает ко многому, что противно
природе".
Естественно-правовые представления развивал (около 400 г. до н. э.) и софист Антифонт.
Обосновывая положение о равенстве всех людей по природе, он ссылается на то, что у всех людей –
эллинов и варваров, благородных и простых – одни и те же естественные потребности. Неравенство же
людей проистекает из человеческих законов, а не из природы. "По природе, – говорит Антифонт, – мы
все во всех отношениях равны, притом (одинаково) и варвары, и эллины. Здесь уместно обратить
внимание на то, что у всех людей нужды от природы одинаковы".
Различая "законы полиса" и "законы природы" (естественное право), Антифонт отдает явное
предпочтение вторым. Он отмечал, что "многие (предписания, признаваемые) справедливыми по
закону, враждебны природе (человека)". Даже полезные установления закона – суть оковы для
человеческой природы, веления же природы приносят человеку свободу.
Воспитание людей в духе требований природы Антифонт расценивал в качестве необходимого
условия достижения единства граждан в вопросе о государственных порядках и законах.
Фрасимах из Халкедона был одним из самых ярких и знаменитых софистов младшего поколения.
Политика, по Фрасимаху, область проявления человеческих сил и интересов, сфера человеческого,
а не божественного действования.
Реальный критерий практической политики и принцип властвования Фрасимах видел в выгоде
сильнейшего. Ему принадлежат такие слова: "Справедливость, утверждаю я, это то, что пригодно
сильнейшему".
В каждом государстве, пояснял Фрасимах свою мысль, власть устанавливает законы в свою пользу:
демократия – демократические законы, тирания – тиранические и т. д. Установив подобные законы,
власти объявляют их справедливыми. Обладание властью дает большие преимущества.
Несправедливость в политических отношениях оказывается целесообразнее и выгоднее
справедливости.
Высмеивая наивный, с его точки зрения, подход Сократа к практической политике с
нравственными мерками, Фрасимах говорил: "Справедливость и справедливое – в сущности это чужое
благо, это нечто, устраивающее сильнейшего, правителя, а для подневольного исполнителя это чистый
вред, тогда как несправедливость – наоборот: она правит, честно говоря, простоватыми, а потому и
справедливыми людьми".
Нравственные основы политики отвергал и софист Пол Агригентский, ученик Горгия. Его
интересовали прежде всего опыт практической политики, эмпирическая реальность государственной
жизни. Поскольку в отношениям между людьми все равно нет справедливости, то лучше, говорил Пол,
самому творить несправедливость, реализуя свои желания и цели, чем претерпевать несправедливость
от других. Лучше быть тираном, чем его жертвой. И с этих позиций он в принципе оправдывал