 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
79
ограничивает власть главы государства. Согласно Илариону, князь Владимир до принятия
православия обладал всей полнотой единоличной государственной власти. "И единодьржьць бывъ
земли свое?, — говорил о нем мыслитель, — пркоривъ подъ ся округъны? страны — овы миръм, а
непокоривы? мечьмь". Князя Владимира, принявшего православное христианство, Иларион сравнивал с
римским императором Константином Великим, который, как известно, первым из верховных
властителей Римской империи признал христианство в качестве государственной религии. О, подобный
великому Константину, равноумный, равнохрис-толюбивый, равно чтящий служителей Его! —
восклицал Иларион. — Он со святыми отцами Никейского собора закон людям устанавливал, ты же, с
новыми нашими отцами епископами, сходясь часто, с глубоким смирением совещался, как в людях
этих, новопознавших Господа, закон уставить. Православный русский князь изображался таким
образом, вершащим государственную власть (в данном случае — законодательствующим) уже не
единолично, а с епископами. Причем с последними он "сънимаяся часто" и "с мъногымь съм?рением
съв?щаваашеся".
Любопытно, что Иларион в сущности ничего не говорит о богоизбранности князя или о
божественном происхождении государственной власти. И это несмотря на то, что данное воззрение
было уже общепризнанным в русской литературе его времени. И это при том, что в произведении жанра
"похвалы государю" оно было бы в высшей степени уместным. Не случайно, что впервые идея о
божественном происхождении государственной власти была выражена именно в подобного рода
произведении — в похвале Евсевия Кеса-рийского императору Константину I.
Согласно Илариону, божественное происхождение имеет не власть верховного правителя в
государстве, а разум в сердце его. Вот как описывал он приобщение князя Владимира к благоверию: "И
тако ему въ дьни своя живущю, и землю свою пасущю правьдою, мужьствъм и съмыслъм, приде на нь
пос?щение вышьнааго, призьр? на нь вьсемилостивое око благааго Бога. И въсия розумъ въ сьрдьци
его, яко розум?ти суету идольскы? льсти, възыскати единого Бога...". Сошло на князя посещение
Вышнего, призрело его всемилостивое око благого Бога, и воссиял разум в сердце его. Этот разум и
определил дальнейшую его судьбу. Без помощи святых мужей, подчеркивал Иларион, а именно одним
благим смыслом и острым умом уразумев, что есть Бог един — Творец невидимым и видимым,
небесным и земным, и что послал Он в мир, спасенья ради, возлюбленного Сына своего, пришел князь
Владимир к Христу.
Власть над людьми князь получает, в представлении Илариона, не от Бога, а по наследству от
славных предков своих — русских князей. "Сии славьныи отъ славьныихъ рожься, благородынъ отъ
благородьныихъ, каганъ нашь Володим?ръ", — отмечал он в своем произведении. Начиная свою
похвалу Владимиру, Иларион особо подчеркивал, что князь — внук старого Игоря и сын славного
Святослава, которые в лета своего владычества мужеством и храбростью прославились в странах
многих и победами, и крепостью поминаются ныне и прославляются. Причем эти свои славные
качества они смогли проявить потому, что "не въ худ? бо и нев?дом? земли владычьствоваша, нъ въ
Русьц?, аже в?дома и слышима есть вьс?ми четырьми коньци земл?" (т.е. не в худой ведь и неведомой
земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли).
Наследственный характер княжеской власти подчеркивался Иларионом и в том месте
рассматриваемого произведения, где он, обращаясь к Владимиру, говорил о его сыне князе Ярославе,
нареченном при крещении Георгием. "Его же сътвори Господь нам?стьника по т?б?, твоему
владычьству, не рушаща твоих уставъ, нъ утвьржающа, ни умаляюща твоему благов?рию положения,
нъ паче прилагающа, не съказаша, нъ учиняюща, иже недоконьчаная твоя наконьча...". Приведенную
фразу из "Слова о Законе и Благодати" нельзя трактовать в качестве обоснования божественности или
сакральности наследования княжеской власти. Как показывает последующее содержание указанного
произведения, его автор подразумевал в данном случае просто то, что Бог вывел Ярослава (Георгия) из
плоти Владимировой, не более того. "Въстани, — восклицал Иларион, обращаясь к Владимиру, — вижь
чадо свое Георгия! Вижь утробу свою, вижь милааго своего! Вижь, его же Господь изведе отъ чреслъ
твоихъ...". Однако мы слишком упростили бы мысль Илариона, если бы остановились на констатации
данного факта.
Дело в том, что в рассматриваемом произведении Илариона в понятие государственной власти
вкладывался особый смысл. Иларион понимает княжескую власть не столько в качестве совокупности
властных полномочий или высшего сана — самого высокого места в общественной иерархии, но,