 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
211
используются ссылки на особенности географического положения страны: "Российская империя есть
столь обширна, что кроме самодержавного государя всякая другая форма правления вредна ей...
Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оным правит...
Всякое другое правление не только было бы России вредно, но вконец разорительно".
Воспроизводя в "Наказе" тексты книги Монтескье "О духе законов", Екатерина II местами
существенно их искажает, заменяя слово "деспотизм" словом "самодержавие". Искажена и запутана в
"Наказе" концепция разделения властей как гарантии политической свободы; оно подменено
разграничением компетенции различных ведомств и государственных органов, представляющих собой
"протоки, через которые изливается власть государева". Самодержавное правление, говорится в
"Наказе", стремится не лишить людей "естественной их вольности", а направить их действия к "общему
благу". В этих целях оно поддерживает промышленность и торговлю, развивает просвещение. В
"Наказе" даны торжественные обещания издать законы, улучшающие положение народа:
"Самодержавных правлений намерение и конец есть — слава граждан, государства и государя".
Либеральные жесты начала царствования Екатерины II были, помимо сказанного, своеобразным
зондированием чувств и настроений дворянства, примеркой к общественному сознанию
господствующего класса ограниченно-либеральных идей с перспективой определения политики
самодержавного государства; к числу таких положений "Наказа" относились содержавшиеся в его
первоначальном тексте предположения определить законом порядок выкупа крепостных либо наделить
их участками земли. Именно эти разделы "Наказа" вызвали пристальное внимание екатерининского
окружения и подверглись наибольшим сокращениям.
В окончательном тексте "Наказа" крепостничество ("рабство", "неволя") берется как факт, не
подлежащий критике; для его обоснования приспосабливаются даже отдельные высказывания
западноевропейских просветителей. Беглое замечание Монтескье о беспорядках, связанных с
освобождением сразу большого количества рабов в Древнем Риме, в "Наказе" превращено в
рассуждение о невозможности законодательной отмены крепостного права: "Не должно вдруг и через
узаконение общее делать великого числа освобождение".
В некоторых статьях "Наказа" предлагались отдельные меры по стимулированию труда
земледельцев. Было сформулировано положение: "Законы могут учредить нечто полезное для
собственного рабов имущества".
Это положение "Наказа" весной 1768 г. стало поводом к острой дискуссии в Комиссии. Депутат
Коробьин высказал мнение, что причиной крестьянских побегов являются разорение и чрезмерное
притеснение крепостных помещиками; для предупреждения побегов и для подъема земледелия он
предложил определить законом размер крестьянских повинностей и вообще "какую власть имеют
помещики над имуществом своего крестьянина". С поддержкой мнения Коробьина выступило
несколько депутатов. Никто из выступавших не предлагал отменить или ослабить господскую власть
помещика над крепостным; эта власть, заявлял Коробьин, "остается полная, как и ныне".
В процессе обсуждения крестьянского вопроса было даже выдвинуто новое обоснование
помещичьей власти как особой государственной службы, заменившей отмененную обязанность службы
военной или статской. "Всякий помещик, — рассуждал депутат Козельский, — как член тела или
общества, помогая главному правительству, должен по закону быть обязан наблюдать за своими
крестьянами, чтобы они прилежнее работали, принуждая ленивых". Однако само лишь обсуждение
проблемы отношений между помещиками и крепостными больно затронуло чувства и интересы
основной массы крепостников; с яростными выпадами против Коробьина выступили князь Щербатов и
другие депутаты.
Противодействие дворянства вызвало проводимое тогда же (1766—1768 гг.) Вольным
экономическим обществом обсуждение конкурсной темы о целесообразности "ради общего
благоденствия" предоставить крестьянам право какой-нибудь собственности, темы, постановка которой
была воспринята как проблематичность крепостного права вообще. Первой премии было удостоено
сочинение под красноречивым девизом: "В пользу свободы вопиют все права, но есть мера всему".
Противопоставляя ужасам рабства блага свободы, автор сочинения, член Дижонской академии Беарде
де л’Абей обосновывал реакционный вывод: "Следует подготовить рабов к принятию вольности ранее,
чем им будет дана какая-либо собственность".
Однако даже и это обоснование крепостничества, гибко сочетающее его оправдание на практике с
чисто теоретическим порицанием, не заняло ведущего места в идеологии "просвещенного
абсолютизма". Большинство поступивших на конкурс произведений было написано в откровенно