 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
179
признаны нужными и полезными государству, "тогда оных в покое оставя, определили особных людей
к обороне и защищению государства". Оправдание привилегий дворянства — в государственной
службе: "Шляхетство в государствах почитается за природное войско, которых должность от самого
возраста до старости государю и государству, не щадя здоровья и живота своего, служить". Татищев —
сторонник сохранения порядка (табель о рангах), при котором дворянство пополняется заслуженными
выходцами из других сословий: "Чтобы всякий солдат о том мыслил и прилежал, чтоб в обер- и штаб-
офицеры дослужиться".
Главными показателями государственной мощи Татищев считал "многолюдство и богатство", "а
богатству корень — купечество и рукоделие". Купечество должно быть поставлено в государстве на
почетное место: оно подобно сердцу в человеческом теле. "Когда купечество богато, то все государство
богато, сильно и почтенно". Торговля умножается, писал Татищев, "наипаче через вольность
купечества". Но это суждение Татищева ориентировано более на страны Запада; в России он считал
необходимым и полезным административное вмешательство в промышленность и торговлю,
государственный контроль за качеством товаров, жесткую регламентацию предпринимательской
деятельности.
Камнем преткновения для теории Татищева явилось крепостничество. Рабство или невольничество
(третий вид узды неволи) Татищев признавал противоестественным, противоречащим природе
человека, естественному праву защищаться и обороняться от насильственного порабощения. "Раб,
самим ли его господином покоренный или от покорившего наследством и куплею полученный, имеет
право от онаго насилия или покорения искать свободы, как только может способ тому улучить".
Введение крепостного права было ошибкой Бориса Годунова, считал Татищев. "До царства Борисова
в Русии крестьянство было все вольное, но он слуг, холопей и крестьян сделал крепостными". Это
нарушение древних обычаев вызвало большие смуты — сначала взволновались крестьяне, а затем,
когда цари попытались вернуть крестьянам свободу, возмутились дворяне.
"Вольность крестьян и холопов... во всех европейских государствах узаконена, — писал Татищев, —
и многую в себе государствам пользу заключает". Она была бы полезна и в России -— крестьяне не
разорялись бы "беспутными отчинниками", не было бы побегов, тяжб, ябед, судов, коварств,
государство имело бы больше "добрых, верных и способных служителей".
Осудив крепостное право в теории, в истории и отчасти на практике, Татищев выдвинул против его
отмены ряд доводов. Он утверждал, что освобождение крестьян породило бы "смятение, распри,
коварства и обиды" и потому опасно, "дабы ища в том пользы, большего вреда не принести". Кроме
того, вольность крестьянства, писал Татищев, "с нашею формою правления монаршего не согласуется),
и вкоренившийся обычай неволи переменить небезопасно".
Татищев был первым из тех просвещенных российских дворян, которые понимали несоответствие
крепостного права и гуманизму, и сколько-нибудь рациональному способу ведения хозяйства, но не
желали расстаться с десятками, сотнями, тысячами крепостных и потому печалились
бесхозяйственностью "беспутных отчинников", романтически всхлипывали о "жестокосердии" злых
помещиков, дерзко рассуждали о противоречиях законов гражданских естественным, природным
законам и находили утешение лишь в убеждении, что без опеки и руководства просвещенного и
мудрого помещика ленивый и невежественный мужик неизбежно погибнет. "Была бы ему, — писал
Татищев, — воля гибелью".
Практически отношение Татищева как идеолога дворянства к крепостному праву наиболее ярко
выражено в его "Кратких экономических до деревни следующих записках" (1742 г.). Это нечто вроде
инструкции, адресованной помещикам, с практическими рекомендациями по ведению сельского
хозяйства и ремесел в деревнях. "Записки" Татищева предусматривают неустанный и тотальный надзор
помещика, приказчиков, старост над крестьянином, строгие меры внеэкономического принуждения
крестьян. Подробно расписано, что, когда и как солить, вялить, сушить, заготовлять впрок; как сеять,
как хранить, сколько скота и птицы должен иметь каждый двор. Помещики должны следить и за тем,
как крестьяне работают на себя, "принуждать крестьян" делать свою работу, а то они, пояснял Татищев,
"от лености в великую нищету приходят, а после приносят на судьбу жалобу". Летом заставлять
работать ночью: "А в сие жаркое время (суток) отнюдь не работать, ибо как людям, так и лошадям оное
весьма вредно". Помещик должен зимой проверять, как крестьяне занимаются ремеслом, "понеже от
праздности крестьяне не токмо в болезнь приходят, но и вовсе умирают, спят довольно, едят много, а не
имеют моциону". "Под жестоким наказанием" запрещались драки, кумовство, продажа излишка
продуктов вне деревни без разрешения помещика. В каждом селе должны быть построены богадельни,