 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
110
В представлении Ивана Грозного отношения царя со своими подданными должны быть
отношениями не равных людей, а господина и рабов. "Доселе русские владетели не истязуемы были ни
от кого (т.е. не отчитывались ни перед кем), — выговаривал он Андрею Курбскому, — но волны были
подовластныхъ своихъ жаловати и казнити, а не судилися с ними ни перед к?мъ".
Все это не означает, что Иван Грозный был сторонником тирании, т.е. власти, действующей в
отношении своих подданных совершенно произвольно. Его заявление о том, что он волен подвластных
себе жаловать и казнить, выражало не одно его желание, но свойство, присущее сознанию всей
властвующей элиты русского общества той эпохи. Фразу "волен, кого жалую, кого казню" употребил,
например, в 1427 г. в своем договоре с великим князем Литовским Витовтом Тверской князь Борис
Александрович.
Выражая желание властвовать, ни перед кем не отчитываясь, Иван Грозный имел в виду свободу
царской власти от какого-либо контроля со стороны подданных, но при этом не подразумевал
возможности для царя творить полный произвол. Он осуждал, например, кровавую расправу
французского короля Карла IX над протестантами в ночь накануне дня св. Варфоломея (с 23 на 24
августа) в 1572 г., унесшую жизни более 2 тысяч человек. Царская власть в понимании Ивана Грозного
— это власть ограниченная, но не людьми, а тем, кто ее дал, т.е. Богом. Царь должен властвовать в
соответствии с Божьими заповедями, считал Иван Грозный. Поэтому, настаивая на беспрекословном
повиновении подданных своей царской воле, он допускал все же одно исключение. По его словам, дети
не должны противиться родителям, а рабы господам ни в чем, кроме —
веры! Иначе говоря, Иван
Грозный полагал, что ради веры, ради соблюдения божьих заповедей подданные вполне могли
противиться царю.
Царю не подобает, отмечал Иван Грозный, ни зверски яриться, ни бессловесно смиряться. Но в
соответствии с Божьими заповедями ему надлежит: к одним — быть рассудительно милостивым, а
других — страхом спасать. "Всегда бо царемъ подобаетъ обозрителнымъ быти, — писал Иван Грозный
в послании Андрею Курбскому: — овогда же ярымъ; ко благимъ убо милость и кротость, ко злому же
ярость и мучение, аще ли сего не имъя, нъсть царь".
Провозглашая необходимость для царя во всем следовать божьим заповедям, Иван Грозный тем не
менее проводил достаточно резкое различие между "царством" и "святительством". Он считал, что
царю, в отличие от священников, не подобает, если его бьют по одной щеке, подставлять другую. "Како
же управити, аще самъ без чести будетъ? Святителемъ же сие прилично". Даже в среде отрекшихся от
мира существуют наказания, хотя и не смертью, но очень тяжелые наказания, отмечал Иван Грозный и
делал отсюда вывод: "Колми же паче въ царствие подобаетъ наказанию злод?йственнымъ человъкомъ
быти".
В наказании "злодеев" Иван Грозный видел одну из самых главных функций царской власти.
Развязанная им кровавая вакханалия — так называемая опричнина — имела, помимо рационального,
также заметное иррациональное начало. Организованная как грандиозное театральное действо,
опричнина была попыткой устроить "злым", в представлении Ивана, людям своего рода "Страшный
суд". Мучения, телесные и душевные, которым царь подвергал свои жертвы, явно свидетельствуют, что
не убийство их было главной его целью, а именно: воздаяние за грехи — божье наказание. Иван
Грозный представлял себя в данном случае в качестве орудия всемогущего бога, карающего "злодеев".
Иначе говоря, опричнина не была в его разумении обыкновенным террором. Вот почему, проводя
опричнину, он вполне искренне осуждал кровавую "Варфоломеевскую ночь" во Франции.
Впрочем, кровавой или жестокой так называемая опричнина была только по меркам русского
сознания. Общее число ее жертв, как показывают документы, было почти равно числу убитых за одну
только "Варфоломеевскую ночь". Но опричнина продолжалась почти 20 лет или 7000 ночей!
Опричнина ужаснула русское общество потому, что оказалась явлением небывалым в его истории.
Никогда прежде русские властители не устраивали такой резни своих подданных, не губили столь
большого числа своих соплеменников. Вместе с тем ужасающий эффект опричнины был в огромной
степени усилен тем, как совершались казни. Опричнина осуществлялась таким образом, как будто на
просторах Московии ставился грандиозный театральный спектакль. Оттого и поражала она по-особому
воображение зрителей.
Устраивая русской аристократии своей опричниной некое подобие "Страшного суда", Иван Грозный
ощущал себя не только судьей, но и судимым. Отражением такого ощущения являются некоторые его
высказывания из послания в Кирилло-Белозерский монастырь, написанного в 1573 г. Он говорит здесь,
в частности, что инокам подобает просвещать мирян, заблудившихся во тьме гордости и находящихся в