 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
55
избавиться от условных канонов иконописного изображения, сложившихся в вековых традициях. Он
добивается телесного тона лиц, почти классической правильности черт, объемности построения,
подчеркнутой перспективы (прямо используя иногда архитектурные фоны итальянской живописи
Возрождения). При композиционной схожести с рублевской «Троицей» «Троица» Ушакова (1671, ГРМ)
не имеет уже ничего с ней общего в главном – в ней нет одухотворенности образов Рублева. Ангелы
выглядят вполне земными существами, что уже само по себе лишено смысла, стол с чашей – символ
таинства жертвы, искупления – превратился в настоящий натюрморт.
В середине XVII в. художественным центром всей страны становится Оружейная палата, во главе
которой был поставлен один из образованнейших людей своего времени боярин Б.М. Хитрово. Мастера
Оружейной палаты расписывали церкви и палаты, поновляли старую живопись, писали иконы и
миниатюры, «знаменщики» (т. е. рисовальщики) создавали рисунки для икон, хоругвей, церковного
шитья, ювелирных изделий. Сюда стягивались все выдающиеся художественные силы Руси, здесь
работали также и иностранные мастера, отсюда шли заказы на исполнение многочисленных росписей,
станковых и монументальных работ в самых разных техниках.
Фресковая живопись XVII в. с большой оговоркой может быть названа монументальной.
Расписывали много, но иначе, чем раньше. Изображения измельчены, с большим трудом читаются на
расстоянии. Во фресковых циклах XVII столетия отсутствует тектоника. Фрески покрывают стены,
столбы, наличники одним сплошным узором, в котором жанровые сценки переплетаются с
затейливыми орнаментами. Орнамент покрывает архитектуру, фигуры людей, их костюмы, из
орнаментальных ритмов вырастают пейзажные фоны. Декоративизм – одна из отличительных
особенностей фресковой росписи XVII столетия. Вторая особенность – праздничность и постоянный
интерес к человеку в его повседневной жизни, акцент в сюжетах Священного Писания на красоте
природы, труда человека, т. е. жизни во всем ее многообразии. Мы не называем это качество живописи
XVII в. бытовизмом, как это часто звучит в работах по искусству XVII в. Не протокольная унылая
фиксация мелочей быта, а подлинная стихия праздника, постоянная победа над обыденностью – вот что
такое стенописи XVII века. Ярославские фрески артели Гурия Никитина и Силы Савина или Дмитрия
Григорьева (Плеханова) – самый яркий тому пример. В XVII в. Ярославль, богатый волжский город,
становится, как уже говорилось, одним из интереснейших центров не только бурной общественной, но
и художественной жизни. Купцы и богатые посадские люди строят и расписывают церкви. Мастер из
Оружейной палаты, уже упоминавшийся Гурий Никитин, в 1679 г. выдвинутый Симоном Ушаковым на
звание «жалованного» мастера, с большой артелью расписал в 1681 г. ярославскую церковь Ильи
Пророка, Дмитрий Григорьев-Плеханов со своей артелью – церковь Иоанна Предтечи в Толчкове. Темы
Священного Писания превращаются в увлекательные новеллы, их религиозное содержание остается, но
приобретает иной, острый оттенок, окрашивается в оптимистические цвета народного мироощущения.
Гравюры знаменитой Библии Пискатора (Фишера), изданной в Голландии и послужившей образцом для
русских мастеров, лежат в основе многих фресок ярославских храмов, но переданы они в сильной
переработке, как смысловой, так и стилистической. Общеизвестен пример изображения жатвы в сцене
исцеления отрока святым: с нескрываемым восторгом стенописец изображает, как жнецы в ярких
рубахах жнут и вяжут в снопы рожь на золотом хлебном поле. Мастер не забывает изобразить даже
васильки среди ржи. Как верно заметил один из исследователей (В.А. Плугин), человек в росписях XVII
в. редко предстает созерцателем, философом, люди в живописи этого времени очень деятельны, они
строят, воюют, торгуют, пашут, ездят в карете и верхом; все сцены достаточно «многолюдны» и
«шумны». Это характерно как для московских церквей (церковь Троицы в Никитниках, расписанная
еще в 50-е годы), так и для ростовских и особенно для ярославских, оставивших замечательные
памятники стенописи XVII столетия.