 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
103
временного путевого дворца, предназначенного для приема императрицы). В 1788 г. Боровиковский
оказался в Петербурге, прожил восемь лет в семье Львовых, в построенном Львовым же Почтовом
стане, как и Левицкий, навсегда распростился с Украиной ради Петербурга. Возможно, у Левицкого,
как недолго и у Лампи Старшего, Боровиковский получил свои первые уроки в столице. В эти годы
Боровиковский много занимается портретной миниатюрой на металле, картоне, дереве (например,
«Лизынька и Дашенька», 1794, ГТГ). В 90-е годы мастер создает портреты, в которых в полной мере
выражены черты нового направления в искусстве – сентиментализма. Самый первый в ряду этих
портретов –портрет O.K. Филипповой, жены помощника архитектора Воронихина (начало 90-х годов,
ГРМ). Она изображена в утреннем платье с небрежно распущенными волосами, с розой в руке, на фоне
паркового пейзажа. Конечно, вся эта «безыскусственность» портретов вполне искусно сделана, но само
появление подобных изображений говорит об интересе к тонким «чувствованиям», к передаче
душевных состояний, к частной жизни человека, мечтающего или просто отдыхающего и находящегося
в единении с природой. Все «сентиментальные» портреты Боровиковского – это изображения модели в
простых нарядах, иногда в соломенных шляпках, с яблоком или цветком в руке (портрет Е.Н.
Арсеньевой, 1796, ГРМ). Лучшим в этом ряду является портрет М.И. Лопухиной. Рядом с победной,
искрометной жизнерадостностью Арсеньевой образ восемнадцатилетней Марии Ивановны Лопухиной
кажется напоенным тишиной и томностью. Горделивая небрежность и изящество позы, своенравное
выражение задумчивого лица – все построено на сложнейших цветовых нюансах, в основном голубого
и зеленого, на прихотливой игре сиреневых тонов, на перетекании одного тона в другой, строящих
форму, на тончайших светотеневых градациях, из которых слагается гармоническая соподчиненность
всех частей, на певучей плавности линий. А в итоге возникает совершенно чарующий образ,
высокоодухотворенный, как бы слитый с природой. Пейзаж в портрете несет огромную эмоциональную
и смысловую нагрузку. Портрет этот позже вызвал к жизни стихи Я. Полонского:
Она давно прошла, и нет уже тех глаз
И той улыбки нет, что молча выражали
Страданье –тень любви, и мысли –тень печали...
Но красоту ее Боровиковский спас.
Так часть души ее от нас не улетела;
И будет этот взгляд, и эта прелесть тела
К ней равнодушное потомство привлекать,
Уча его любить – страдать – прощать – молчать...
Идея сентиментализма нашла выражение и в портрете торжковской крестьянки Христиньи,
кормилицы в доме Львовых, в котором Боровиковский при всей пасторальности и идилличности сумел
создать живой человеческий образ, полный особой сердечности, наивной прелести и чистоты.
Новые эстетические взгляды эпохи проявились в полной мере даже в изображении императрицы.
Теперь это не репрезентативный портрет «законодательницы» со всеми императорскими регалиями, а