 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
212
За полтора века затянувшейся политической борьбы в верхах за необходимые стране реформы
процесс разорения крестьян достиг крайней степени. Снова оживилась деятельность тайных обществ
типа «Белого лотоса». Год от года возрастало количество беглых, значительная часть которых шла в
отряды разбойного люда. Брошенные против мятежников войска не могли справиться с разгоравшимся
восстанием, а в засушливом и голодном 1628 г. в его ряды влились новые массы готовых на все
отчаявшихся крестьян. Выдвинулись и талантливые предводители восставших, одним из которых был
Ли Цзы-чэн (1606-1645), проявивший незаурядные организационно-политические и полководческие
способности. Ли Цзы-чэн, заботившийся о возвращении к попранной норме, к существовавшим до
кризиса отношениям, на занятых им землях конфисковывал имущество богатых, брал небольшие
налоги, раздавал неимущим конфискованные земли и всенародно наказывал взяточников и
притеснителей. Эти меры всегда помогали восставшим одерживать победы, так что неудивительно, что
в 1644 г. войска Ли заняли Пекин, а сам он, покончив с Мин, объявил себя императором. Но на этом на
сей раз события не закончились. Напротив, они стали развиваться самым драматическим образом.
На протяжении всей второй половины правления Мин, когда в стране шла ожесточенная внутренняя
борьба за реформы, внешняя политика империи была малоэффективной. И хотя при императоре Вань
Ли на рубеже XV-XVI вв. была отреставрирована Великая стена, она не мешала соседям Китая
совершать на него спорадические набеги. Осложнились и отношения с южными соседями Китая: в XVI
в. усилившаяся Япония, которой управлял сегун Хидэ¸си, попыталась было вторгнуться в Корею и
Китай. Несмотря на то что вторжение закончилось неудачей, военных лавров минской армии оно не
прибавило. В XVI-XVII вв. в Китае появляются первые европейцы - португальцы, затем голландцы.
Большую роль при дворе последних минских императоров играли католические миссионеры-иезуиты,
познакомившие Китай с неизвестными ему инструментами и механизмами (часы, астрономические
приборы), наладившие производство огнестрельного оружия и в то же время обстоятельно изучавшие
Китай. К началу XVII в. относятся и первые контакты России с Китаем (миссия Ивана Петлина в 1618
г.). На фоне всех этих многочисленных внешнеполитических, а затем и активных внешнеторговых
связей с разными странами мира отношения с небольшим племенем маньчжуров, отдаленных потомков
некогда разгромленных монголами чжурчжэней, были вначале чем-чо маловажным и второстепенным.
Однако в начале XVII в. ситуация стала быстро меняться.
Вождь маньчжуров Нурхаци (1559-1626) сумел не только сплотить под своим началом несколько
десятков разрозненных племен, но и заложить основы политической организации. Как и в свое время
монгольский Темучин, он обратил преимущественное внимание на армию. И хотя Нурхаци не сумел
либо не стремился создать неплеменную армейскую структуру по монгольскому образцу, а ограничился
укреплением племенных отрядов (по числу основных племен армия стала именоваться
«восьмизнаменной»), маньчжурское войско оказалось весьма активным и боеспособным. В 1609 г.
Нурхаци прекратил выплачивать дань минскому Китаю, связи с которым, как и влияние китайской
культуры, немало сделали для ускорения темпов развития маньчжурского этноса. Затем он
провозгласил собственную династию Цзинь (название, взятое от чжурчжэньского, явно подчеркивало
как родство, так и претенции молодого государства) и в 1618 г. начал вооруженную борьбу с Китаем. За
сравнительно небольшой срок он успел добиться немалого, выйдя практически к рубежам Великой
стены в районе Шаньхайгуаня, на крайней восточной оконечности стены. Преемник Нурхаци Абахай
(годы правления: 1626-1643) провозгласил себя императором, изменив название династии на Цин и
установив на всей территории Южной Маньчжурии и захваченных им ханств Южной Монголии
централизованную администрацию по китайскому образцу.
Вот с этого-то времени маньчжурская конница и стала совершать регулярные набеги на Китай, грабя
и увозя в плен, превращая в рабов сотни тысяч китайцев. Естественно, это вынудило минских
императоров не просто стянуть войска к Шаньхайгуаню, но и сконцентрировать здесь едва ли не
лучшую, крупнейшую и наиболее боеспособную из всех своих армий во главе с У Сань-гуем. После
разгрома всех остальных минских армий и вступления Ли Цзы-чэна в Пекин в 1644 г. только армия У
Сань-гуя продолжала представлять собой серьезную и боеспособную воинскую единицу, с которой
следовало считаться. И новый император, понимая это, решил пойти на переговоры.
Собственно, У Сань-гуй был готов к переговорам. И как знать, чем они могли бы завершиться, если
бы не драматическая случайность, которая спутала все карты. Вообще говоря, случайностями
вымощена история человечества, хотя в них, как известно, проявляется историческая закономерность.
Согласно китайским хроникам, в поисках контакта с родственниками У Сань-гуя новый император
посетил дом семьи У, где ему случайно попалась на глаза любимая наложница полководца. Трудно