 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
213
сказать, как точно развивались события, но одно вполне определенно: отец У Сань-гуя в письме к сыну,
где излагались предложения Ли Цзы-чэна покончить спор миром, одновременно упомянул о том, что
новый император остался неравнодушен к его любимой наложнице. Реакция У Сань-гуя была
однозначной: он уже не только не помышлял о переговорах, но кипел гневом и искал способы
быстрейшего отмщения.
Следовало как можно скорее покончить с самозванным императором и для этого У Сань-гуй обладал
достаточными силами. Но от Шаньхайгуаня до Пекина путь немалый, особенно для пехоты. Иное дело -
конница. И недолго думая, китайский полководец вступил в переговоры с маньчжурами. Видимо,
немало им пообещав, он добился их согласия и открыл для их отрядов ворота Шаньхайгуаня. Есть
основания полагать, что, сделав это и двинувшись на Пекин вслед за маньчжурской конницей, У Сань-
гуй в мечтах видел уже на китайском троне самого себя. Однако, когда он с войсками вошел в Пекин,
оказалось, что он опоздал. Маньчжуры не только изгнали из столицы Ли Цзы-чэна, который вскоре
погиб, но и успели объявить своего малолетнего императора Шуньчжи правителем всего Китая - теперь
уже цинского Китая. И хотя власть маньчжурской династии простиралась в это время лишь на район
столицы и ее окрестности, дело было сделано. Воевать с маньчжурами в создавшейся ситуации, имея
опору лишь в растянутой на многие сотни километров армии, У Сань-гуй не мог, быть может, не
решился. Признав, что проиграл, он пошел с армией на службу к завоевателям.
Надо сказать, что антиманьчжурская борьба продолжалась в Китае довольно долго. Но ослабленная
длительными внутриполитическими неурядицами и только что пережившая крестьянскую войну страна
оказалась легкой добычей для хорошо вооруженного и по-боевому организованного войска
завоевателей с их высоким потенциалом пас-сионарности. Маньчжуры же довольно быстро поставили
на службу себе уцелевшие китайские войска, ядром которых была армия У Сань-гуя. Два-три десятка
лет ушло на то, чтобы подавить сопротивление, едва ли не последним отчаянным актом которого было
восстание 1673 г., которое возглавил все тот же У Сань-гуй, бывший к тому времени наместником юго-
западных провинций страны. Жребий неудачника, однако, явно преследовал его: восстание было
подавлено, а Китай на долгие века стал империей Цин, возглавлявшейся маньчжурскими правителями.
Как и их многочисленные иноземные предшественники на императорском китайском троне,
маньчжуры, несмотря на сохраненные для восьмизнаменных войск и всей маньчжурской аристократии
привилегии и на официальное запрещение смешанных браков (запрет действовал не слишком строго),
быстро китаизировались. Причем они сознательно не препятствовали этому. Конечно, они стремились
сохранить от растворения в гигантской массе китайцев свой немногочисленный этнос, и благодаря
запретам и изоляции им это в определенной мере удалось. Но они никогда, подобно монголам, не
противопоставляли себя китайцам в плане культурном, напротив, охотно впитывали китайскую
культуру, становились конфуцианцами.
Начиная с Канси (годы правления: 1662-1723), маньчжурские императоры были конфуцианцами,
причем ревностными. Они управляли страной, следуя древним заветам и внимая советам
конфуцианских ученых-чиновников. Были сохранены традиционная китайская административная
система, как и механизм воспроизводства бюрократии, т.е. система экзаменов. Были проведены
аграрные мероприятия, направленные на упорядочение землепользования и налогообложения.
Казенные земли гуань-тянь щедро раздавались маньчжурам, и правительство строго следило за тем,
чтобы не слишком привязанные к земле вчерашние воины-кочевники не продавали своих наделов. А
если такое все же случалось, правительство времл от времени выкупало проданные земли и возвращало
их маньчжурам. Императоры строго следили также и за порядком в крестьянской общинной деревне, за
эффективностью отвечавших за налоги и связанных круговой порукой низовых ячеек - пятидворок,
десятидворок. Все эти меры в общем давали свои результаты. Китай под властью династии Цин на
протяжении первых двух веков развивался достаточно интенсивно. Невероятно быстрый рост
народонаселения (на рубеже XVIII-XIX вв. в Китае насчитывалось около 300 млн. человек, тогда как на
протяжении предшествующих двух тысячелетий средняя численность населения страны колебалась на
уровне 60 млн.) внес свой коррективы в привычную динамику династийного цикла.
Дело в том, что бурно возраставшее демографическое давление имело и плюсы, и минусы. Минусом
была явная нехватка земли, аграрное перенаселение. Давно ушли в прошлое те времена, когда
крестьянский надел измерялся сотней му. Теперь он стал почти на порядок меньше, равнялся немногим
десяткам му, если даже не измерялся единицами тех же му. Но зато во многом изменилось отношение к
земле. Демографическое давление вызвало к жизни феномен все возраставшей интенсификации и
увеличения производительности труда. Улучшались агротехнические приемы, использовались