 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
178
Все его земли были официально объявлены собственностью государства, причем значительная часть
их - выморочные, принадлежавшие уничтоженным противникам и некоторые иные - стала
принадлежать непосредственно казне. Это были земли категории хасс или халисэ, рента-налог с
которых шла непосредственно в казну и использовалась по усмотрению администрации центра. Другая,
тоже значительная часть государственных земель раздавалась воинам, чиновникам, духовным лицам и
некоторым другим. Это были преимущественно служебные наделы типа икта, дававшиеся в условное
держание. Иктадары или мукта, получавшие эти земли, были прежде всего мусульманами, из которых
состояло наемное войско султанов, хотя отчасти, как упоминалось, в их числе были и служившие
султанам и их вассалам-князьям раджпуты. Икта не были наследственными владениями, так что
юридически государство имело право отобрать их, заменив иной формой жалованья, что и пытался
сделать Ала ад-дин. Однако, как правило, икта оставался по наследству сыну или зятю состарившегося
иктадара, в чем было заинтересовано государство. Эта практика создавала определенные трудности, ибо
время от времени рождала иллюзию наследственной собственности на икта, с чем приходилось
сталкиваться и бороться султанам. Но такого рода сложности были хорошо известны во многих
исламских государствах.
В принципе, если не считать претензий государства на верховную собственность, такие формы
условного должностного землепользования были распространены и в доисламской Индии. В тех
княжествах, которые продолжали находиться под властью раджей, признавших суверенитет
мусульманских султанов, но сохранивших свою религию (а кое-кто из раджей принимал ислам, что
заметно облегчало их положение и повышало статус), оставались старые формы землепользования, тем
более что они сущностно не отличались от новых. Вассалы князя, владевшие условными служебными
наделами, получали примерно то же, что и прежде, разве что именовались теперь чаще иктадарами.
Небольшая часть общего земельного фонда в султанате, как и в других исламских обществах,
находилась на особых правах. Это были наследственные владения мусульманских духовных лиц
(инамы), учреждений (вакуфы) или небольшие частные владения типа мульков. Все они имели либо
налоговый иммунитет, либо льготы.
Основной формой землепользования в султанате осталось общинное. Но в соответствии с общим
более жестким контролем староста общины почти официально стал кем-то вроде чиновника,
ответственного за налоги и порядок и имевшего за это право на освобожденный от налога общинный
надел. Община осталась в основном индийско-индуистской, хотя в некоторых районах страны,
особенно на севере (территории современных Пакистана и Бангладеш), появилось и немало
крестьянских деревень с мусульманским населением, которые в структурном плане заметно отличались
от традиционных индуистских прежде всего из-за отсутствия кастовых связей или резкого изменения их
характера. Зато другой стала норма налогообложения. Налоги, исчислявшиеся в султанате по
привычному мусульманскому стандарту, состояли теперь из хараджа и подушной подати для
немусульман джизии, причем в целом они стали значительно более тяжелыми, чем прежде. В отличие
от доисламской 1/6 части дохода теперь крестьяне нередко платили 1/4,
даже 1/3 часть, а временами,
как при Ала ад-дине, и половину.
Важно также учесть, что льготная для мусульман экономическая политика и налоговая ставка
способствовали переходу в ислам местного населения. Однако сила индуистско-кастового общества
оказалась настолько большой, что решительных перемен в пользу ислама как религии в занятой
мусульманскими правителями Индии не произошло. Индия в основном осталась индийско-
индуистской, а проблема соперничества и взаимодействия индуизма и ислама стала со времен султаната
весьма острой, причем позже, в годы правления Великих Моголов, она еще более обострилась.
Поиски плодотворного синтеза обеих религий, которые вели к появлению теорий типа бхакти
(преданность единому Богу, неиндуистскому и немусульманскому) и к возникновению
этноконфессиональных общностей типа сикхов, в целом оказались неудачными и к решению проблемы
не привели. Более того, несмотря на определенное стирание острых углов за счет вынужденного
сосуществования индуизма и ислама, враждебность между обеими религиозными доктринами или, по
крайней мере, определенная несовместимость не только их самих, но и стоящих за ними жизненных
стандартов, норм поведения и систем ценностных ориентации продолжали существовать, а подчас и
возрастать. И это тоже вносило свой весомый вклад в ослабление привычно сильной исламской
государственности в Индии.
Политико-административная организация султаната была типично исламской. Высшая власть и
последнее слово всегда принадлежали самому правителю. Его ближайшим помощником и главой