 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
156
арабских гулямов-мамлюков, из числа иноплеменных мальчиков-рабов (девширме), воспитывавшихся
при султанском дворе в специальных школах-казармах, которые находились под опекой дервишей из
влиятельного суфийского ордена Бекта-ши.
Военно-ленная система условно-наследственного землевладения оказалась весьма удачной основой
для османской Турции. Земель и обрабатывавших ее крестьян было достаточно, доходы казны все
время возрастали за счет завоеваний и присоединения новых земель, не говоря уже о военной добыче,
развивавшейся торговле и процветавших городах. За счет только что описанной и в целом неплохо
продуманной системы централизованной редистрибуции всех доходов существовал эффективный
военный аппарат, обеспечивавший могущество империи. Легитимизация власти султана в начале XVI в.
в связи с ликвидацией халифата как института тоже сделала свое дело: турецкий султан для
правоверных оказался практически высшим духовным авторитетом, наместником Аллаха на земле.
По мере роста империи ее внутренняя структура усложнялась, особенно вследствие присоединения к
османской Турции областей с иными структурными основами (Балканы). Менялась и внутренняя
система управления. Так, по мере усложнения администрации в империи появилась немалая прослойка
гражданских чиновников, которые были приравнены к воинам-аскери (люди меча и люди пера - два
разряда аскери) и получили право на служебные наделы типа все тех же тимаров. Кроме того, в стране
появился влиятельный слой высших должностных лиц из числа сановников и султанской родни. Эти
люди наделялись крупными земельными владениями - хассами и арпалыками.
Хассы и арпалыки представляли собой территории, обладавшие налоговым иммунитетом: вся сумма
налогов, взимавшихся с земледельцев этих районов, целиком шла их владельцам. Это давало
возможность для большей, чем в тимарах со строго фиксированной суммой дохода, эксплуатации
производителя, тем более что сами владельцы обычно взиманием налогов не занимались, доверяя это
хлопотное дело посредникам-откупщикам, мультазимам. Мультазимы же выжимали из крестьян-райя
все, что можно было. Но зато владения типа хассов и арпалыков не были наследственными. Иными
словами, государство как институт сохраняло за собой повседневный строгий контроль за положением
дел в тимарах и не упускало из сферы своего внимания ситуацию в хассах и арпалыках. Естественно,
для столь строгою централизованного контроля нужен был эффективный государственный аппарат.
В османской Турции этот аппарат, как и вся система администрации, вся внутренняя структура
империи, был очень близок к тому классическому эталону, который соответствует генеральной схеме
командно-административной структуры традиционного Востока, включая институты власти-
собственности и централизованной редистрибуции. Все земли империи считались государственными, а
распоряжался ими от имени султана аппарат власти. На завоеванных территориях формы
землевладения частично изменялись в соответствии с османскими стандартами, частично оставались
прежними, но при этом все же приводились в соответствие с теми порядками, которые были приняты в
империи.
Как уже упоминалось, формы землевладения в империи сводились примерно к следующему.
Существовало условное земельное владение наследственного типа (тимары, зеаметы) и
ненаследственного (хассы и арпалыки). Часть земель находилась в частном владении: это были мелкие
в основном мульки, собственники которых платили налог в казну. Существовали и навечно
прикрепленные к религиозным учреждениям освобожденные от налогов вакуфные земли. Нередко для
освобождения от налогов владельцы мульков переводили свои земли в разряд вакуфов, оговаривая для
себя небольшой доход. Когда этот процесс принимал угрожающие размеры, государство обычно
вмешивалось и восстанавливало статус-кво. Если учесть многообразие местных форм землевладения в
отдаленных землях, будь то балканские или, позже, арабские, то перечень деталей можно было бы и
продолжить. Однако это не изменило бы сути дела.
Суть же всего описанного состояла в том, что ни одна из многочисленных форм земельных
взаимоотношений не предоставляла условий для роста и тем более укрепления феодального
сепаратизма. Наследственное владение мелкими пожалованиями и ненаследственное владение
крупными территориями не способствовали возникновению влиятельной прослойки владетельной
наследственной аристократии, альтернативой которой в османском обществе были сильная центральная
власть и мощный государственный аппарат, ключевые должности в котором замещались на основе не
сословных, но личностных связей (меритократия, протекционизм, активная социальная мобильность).
Слабостью структуры было именно то, что в ней преобладали не институциональные, объективно
фиксируемые (как то было, например, в китайской империи), но именно личностные связи. До поры до
времени эта слабость не была заметной, однако после XVI в. все сильнее, как о том будет сказано ниже,