 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
128
сыграли определенную роль в том, что именно в Западной Азии централизованная администрация была
вынуждена в большей степени, чем где-либо, считаться с частными собственниками. Да и сама эта
администрация, временами опиравшаяся на серьезную силу, отличалась не слишком большой степенью
сакрализации: хотя правителя Западной Азии нередко обожествлялись, уровень их обожествления был в
целом намного ниже того, что был характерен для Египта или Китая.
Все эти особенности, да еще в сочетании с политическим полицентризмом и этнической мозаикой
древней Западной Азии, обусловили не только сравнительную неустойчивость здесь централизованной
администрации, но и явственную тенденцию к частой смене политически господствующих этносов, а
затем и «мировых» держав. И это тоже один из важных показателей более низкого уровня
консервативной стабильности Западной Азии и большей открытости ее для изменений. В этом смысле
западноазиатский регион стоял ближе других к античному миру, хотя степень этой близости ни в коей
мере не следует преувеличивать: ее было достаточно для великого эксперимента Александра и
практики эллинизма, но явно недостаточно для того, чтобы подобный эксперимент, длившийся почти
тысячелетие (включая эпохи романизации и христианизации, смену господства эллинистических
государств римским, а затем и византийским), заложил фундамент для «европеизации» Западной Азии
или хотя бы плодотворного синтеза западноазиатской и европейско-античной структур. Как будет
показано в последующих разделах работы, исламизация западноазиатского региона в исторически
кратчайший срок наглядно подтвердила, что фундаментальные основы восточной структуры и после
тысячелетнего эксперимента оказались практически непоколебленными. Тем более все сказанное
относится к тем очагам древневосточной цивилизации, которые не отличались заметной открытостью к
инновациям и много более очевидно, нежели западноазиатский, развивались за счет преимущественно
собственных внутренних потенций на основе все той же фундаментальной восточной структуры.
Что касается Египта и Китая, то эти две цивилизации, несмотря на их отдаленность друг от друга,
весьма близки между собой. В силу ряда существенных причин, к числу которых следует отнести
большую этническую гомогенность, исторически сложившуюся и устойчивую тенденцию к слиянию
политико-административной власти с религиозно-этическим авторитетом, да и еще ряд важных
факторов, государство здесь было много более устойчивым, чем в Западной Азии (об Индии речь
пойдет особо). Политическая администрация была незыблемой и, главное, почти автоматически
регенерировала после катаклизмов очередного цикла, а величие обожествленного правителя (сына Неба
или сына Солнца), выступавшего в функции связующего единства и первосвященника, считалось
несомненным и неоспоримым.
Соответственно очень большую роль в Египте и Китае играли отношения централизованной
редистрибуции и тотальный контроль над населением, с массовым привлечением его к исполнению
многочисленных и тяжелых трудовых повинностей. И наоборот, частнособственническая активность
была существенно ограничена и находилась под строгим надзором властей, не говоря уже о том, что вся
правовая система - точнее, официально фиксированная система правительственных регламентации -
была отчетливо сориентирована на защиту интересов всесильного государства. Общая для обеих
цивилизаций едва ли не центральная фигура жреца-чиновника различалась лишь акцентом: в Египте он
был на слове «жрец», а в Китае - на слове «чиновник». Это маловажное на первый взгляд различие
было, однако, весьма существенным. В Египте акцент вел к противопоставлению интересов храма
центральной власти, что в итоге привело
к сакрализации сословия жрецов, тогда как в Китае
противоположный акцент, в сочетании с общей тенденцией примата этики над религией, вел к
оттеснению собственно ритуально-религиозных функций на задний план в пользу усиления
чиновничье-бюрократической администрации. Конечно, между Египтом и Китаем были и иные
различия, особенно в сложившейся системе ценностей, образе жизни, формах социальной организации
населения и т.п. Однако в рамках сопоставительного анализа важно обратить внимание на то, что,
несмотря на совершенно очевидную уникальность каждой из сравниваемых цивилизаций, между ними
было много общего, причем это общее весьма объяснимо и с точки зрения функционально-структурной,
и с позиций условий первоначального существования египетского и китайского очагов цивилизации.
Древняя Индия
С этих, да и с некоторых иных точек зрения особого внимания при сопоставительном анализе
заслуживает Индия. В чем-то индийский очаг цивилизации вполне сходен с другими. С
западноазиатским его сближает большая роль внешних воздействий: та цивилизация, которая наложила