 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
117
населения. Речь идет о частной земельной аренде, наемном труде, о работе производителей, прежде
всего ремесленников, на рынок и на заказ, о купле-продаже и игре на разнице цен, наконец, о
ростовщичестве, долговой кабале и т. п. Здесь, в этой сфере хозяйства, всегда доминировал свой закон:
имущий противостоит неимущему и использует его труд. Как же стали сочетаться и сосуществовать обе
сферы, обе формы ведения хозяйства?
В принципе все происходило достаточно гармонично, хотя порой и по-разному, в зависимости от
обстоятельств. Так, например, индийская община легко и безболезненно приспособилась к такому
сосуществованию. Сочетание элементов частнособственнического хозяйства с традиционными
отношениями, освященными варново-кастовыми нормами, привело к формированию той весьма
специфической внутриобщинной системы взаимных услуг, которая в науке получила наименование
джаджмани. Приспособилась к новым условиям и традиционная китайская община, где аренда и найм
стали привычной нормой, как, впрочем, и долговое рабство, ростовщичество. Болезненно шел процесс в
ряде обществ Ближнего Востока, особенно в Египте. Но в конечном счете приспособились и они. К
сказанному стоит добавить, что основной сферой новой формы хозяйства стал город - средоточие
ремесла и торговли, место обитания богатых и знатных, особенно причастных к власти.
Дело в том, что процесс приватизации, приведший к формированию новых форм ведения хозяйства,
едва ли не в первую очередь затронул социальные верхи, власть имущих. Эффект престижного
потребления был мощным стимулом быстрого развития приватизации и связанных с ней форм личного
обогащения, к чему верхи стремились в первую очередь. Не только весь избыточный продукт
земледельцев
стекался в города, где он после редистрибуции почти целиком и оставался. В городах
концентрировался также и избыточный продукт ремесленников. Здесь же сооружались монументальные
строения - плод тяжелого труда привлеченного к повинностям населения. Ну и, конечно, в городах
оседала немалая доля того продукта и труда, который изымался в сфере частнособственнического
хозяйства и шел в карманы богатеющих собственников - основная часть их тоже жила в городах. Как
известно, многие из больших городов со временем превратились, как например Вавилон, в признанные
центры мировой транзитной торговли, для обслуживания нужд которой там существовали
многочисленные торговые дома, кредитные конторы и т. п.
Если говорить о более специфических формах ведения хозяйства в древневосточных обществах, то
одной из них со временем (примерно со II тысячелетия до н. э.) стало кочевое скотоводство. Суть этой
формы мало отличалась от земледельческой - те же формы владения и пользования, но не только
землей, т. е. пастбищами, или ресурсами, главным образом, источниками воды, но также и самим
скотом. Однако существовала и жесткая специфика: кочевые общества были слаборазвитыми,
находились в основном на стадии протогосударства и нуждались в постоянном взаимообмене
продуктами с оседлыми. Этот последний важный фактор сыграл существенную роль в исторических
событиях: вспомним массированные волны аравийских кочевников - амореев, арамеев и др.,
захлестывавшие время от времени очаги ближневосточной цивилизации. Впрочем, оседая, кочевники
обычно быстро трансформировались в земледельцев, а их первоначальные зоны обитания занимали
другие племена, за счет которых потенциально формировались новые волны.
Принципы социальной структуры
В результате сложения первых очагов урбанистической цивилизации и последующего достаточно
быстрого процесса формирования протогосударств и ранних государств, укрупнения социальных
организмов за счет усложнения их внутренней структуры появился новый тип общества, который в
марксистской историографии привычно именуют классовым. Для всех нас этот термин удобен и
понятен. Но соответствует ли он реальности? Иными словами, не нуждается ли он в таком количестве
оговорок, которые лишают его практически права на широкое применение? И наоборот, не ведет ли
широкое и безоговорочное применение этого термина к тому, что в сознании читателя невольно
происходят весьма прямолинейные ассоциации: раз классовое общество, стало быть, ведущую роль в
нем играют классы; классы в классовом обществе - прежде всего антагонистические, следовательно,
можно вести речь о классовых антагонизмах и классовой борьбе; а коль скоро так, то что может быть
лучше, чем устоявшееся
представление о рабах и рабовладельцах в антагонистическом
рабовладельческом обществе?
Как свидетельствуют многие факты и как это сейчас уже практически признано специалистами,
процесс генезиса социального, правового и имущественного неравенства был связан не с классообра-