 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
При новом обсуждении проект был разделен на две части. Принципиально решено было разработать
два отдельных свода – Уголовного судопроизводства и Уголовный. Наполеон выступил за
сохранение суда присяжных, поскольку этим достигается некий уровень общественной справедливости
и предупреждается чрезмерное увеличение роли суда, которое могло бы препятствовать подлинному
правосудию. Обсуждение было завершено в октябре 1808 г., и в декабре Законодательный корпус
утвердил кодекс уголовного процесса. Однако он не мог быть введен в действие без собственно кодекса
о преступлениях и наказаниях.
Работа над уголовным кодексом продолжилась с октября 1808 г. по январь 1810 г. Государственный
совет обсуждал его по частям, которые представлял Тарже, сопровождая предложения пространными
объяснениями. 12-20 февраля 1810 г. со значительными изменениями против проекта Уголовный
кодекс был одобрен и с 1 января 1811 г. вступил в силу вместе с Уголовно-процессуальным.
При обсуждении проекта одним из самых острых стал вопрос о сохранении смертной казни.
Большинство законодателей, ссылаясь на провозглашенные Декларацией и естественным правом
гражданские права, выступали против смертной казни. Тем более что уже в конституциях содержались
прямые запреты на ее применение. Однако Тарже удалось представить впечатляющие обоснования
целесообразности сохранения такого в общем-то негуманного института, мотивируя это различиями в
моральном облике людей обыкновенных и потенциальных преступников: «Души черствые, души,
лишенные моральных идей, подчиняются лишь грубым чувствам; леность, развращенность, зависть
являются непримиримыми врагами мудрости и трудолюбия, бережливости и собственности. В такой
стране кишат преступления всякого рода – не столько в нации, сколько в черни...» Остановить такой
слой населения, по мысли Тарже, могла только угроза самому очевидному из примитивных чувств –
любви к жизни.
Система и общие принципы
УК 1810 г. (484 ст.) подразделялся на 4 книги: 1) О наказаниях уголовных и исправительных и
их
следствиях, 2) О лицах наказуемых, освобожденных от ответственности и ответственных за
преступления и проступки, 3) О преступлениях, проступках и их наказаниях, 4) О полицейских
нарушениях и их наказаниях. Это была довольно своеобразная структура, и обуславливалась она
классификацией правонарушений. Вс¸, что могло стать объектом уголовной репрессии, подразделялось
на 3 группы: 1) преступления, собственно подверженные уголовным наказаниям; 2)
проступки, наказывавшиеся т. н. исправительными наказаниями; 3) нарушения, за которые
полагались полицейские кары. Классификация была не существенной, а формальной: правонарушения
относились к той или иной группе в зависимости только от того, какое наказание было предписано за
них по закону. Единственным более качественным отличием было различное понимание
покушения: в случае преступления покушение каралось наравне с самим преступным деянием, в
случае проступка наказывалось лишь в том случае, если это было особо оговорено в законе.
Кодекс установил строгое предписание формальной законности в уголовном праве: «Никакое
нарушение, никакой проступок и никакое преступление не могут быть караемы наказаниями, которые
не установлены законом до того, как они были совершены» (ст. 4). Такой принцип привел к тому, что
квалификация преступлений в кодексе была очень множественной и детализированной, технически
многословной. Однако в этом заключалось одно из важнейших правил всей новой уголовной доктрины,
направленной на то, чтобы резко ограничить возможный произвол судей. В отношении военно-
уголовных нарушений, проступков и преступлений сохранялась собственная система законодательства.
В основе доктрины кодекса лежало представление о преступлении как о проявлении вредной
направленности человеческой воли
– вредной для сообщества. Поэтому соучастие в
преступлении (какого бы рода оно ни было и в чем бы ни состояло: содействии, пособничестве,
укрывательстве и т. д.) наказывалось одинаково с
самим преступлением. Однако к соучастникам не
полагалось применять смертную казнь (таким образом их деяния признавались все же вторичными).
Вообще смягчение наказаний допускалось лишь строго в тех случаях, когда это было прямо
предусмотрено законом.
Субъектом преступления (проступка, нарушения) признавалось практически любое лицо. В
кодексе не было никаких социальных, возрастных и т. п. ограничений. Отчасти это было связано с
господствовавшей тогда уголовно-правовой доктриной, отчасти – просто с техническими
недоработками составителей. В этом отношении УК, провозглашая условное гражданское равенство,
значительно уступал принципам уголовного законодательства «просвещенного абсолютизма»
современной Европы. Для преступников моложе 16 лет допускалось (если было установлено, что они