 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
39
соответствующее представление о возможности такого единоличного обладания, а не об управлении по
воле богов). Даже в Вавилоне, где значение государственно-распределительной системы было одним из
наиболее сильных, цари скупали земли у частных владельцев на общих основаниях.
Управленческие полномочия древневосточного монарха не были законченными и в другом
отношении. Практически во всех известных государствах рядом с монархом стоял главный управитель
– подлинный глава государственной администрации. Формально он подчинялся власти верховного
управления правителя, но самостоятельность его была столь велика, полномочия – столь реальны, а
связь с разного рода догосударственными институтами (советами знати, старейшин и т. п.) столь
непосредственной, что его вполне можно назвать соуправителем государства. Не случайно в
большинстве эта должность вручалась или старшему родственнику правителя, или представителю
жреческой верхушки, или наиболее видным из служилой знати. По-видимому, невозможно было для
монарха произвольно сменить этого главного администратора. Нередки были случаи (особенно в
Древнем Египте), когда бывший первый администратор принимал на себя власть и наследие престола.
Только в организации армии монарх был действительно верховным и непосредственным,
единственным начальником; армия и была опорой для его властной деятельности. Но лишь тогда это
создавало основу для общегосударственного доминирования, когда само положение государства (как в
Ассирийской державе) было в значительной степени порождением военной деятельности и военной
политики.
Государственная власть древневосточного правителя не заключала в себе
судебных прав – это было одной из важнейших особенностей этого типа государственности в
целом. Монарх считался носителем высшей справедливости, творителем воли богов – и в качестве
такового мог помиловать преступника, воздать «всякому жалобщику справедливость». К помощи
монарха как выразителя права прибегали, когда наличное право не давало возможности решить дело –
древнеиндийская традиция, например, прямо предписывала это; в этом смысле египтяне называли
фараона «правогласным». Иногда эта роль монарха обретала особый смысл, и появлялась особая
царская юстиция: таким был библейский царь Соломон. Но, как правило, монарх не был ни верховным
судьей, ни главой судебной системы: она основывалась на собственной традиции и мало зависела от
царской власти. Царь мог передать поступившую к нему жалобу на рассмотрение в обычный суд – но
этим все и ограничивалось. Конечно, в чисто административном порядке, например как военачальник
после боя, правитель мог подвергнуть любого наказанию, вплоть до самого тяжкого, по причинам,
справедливость которых также определял он сам, – но это было вне обычной судебной деятельности.
Образ идеального правителя.
Своеобразие положения и полномочий древневосточного монарха явственно выразилось в
представлении об идеальном правителе. Монарх должен быть личностью особого рода со всем набором
добродетелей, которые важны для стабильности правопорядка; качества, которые требуются от
государя, в наибольшей степени связаны с его личным участием в управлении и в наименьшей – с его
пониманием законов страны:
«...Идеал государя является следующим: он должен быть высокого рода, со счастливой судьбой,
обладающим умом и положительными качествами, обращающим внимание на совет старых и опытных
людей, справедливым, правдивым, не изменяющим своему слову, благодарным, щедрым, в высшей
степени энергичным, не имеющим обыкновения медлить, господином своих вассалов, с сильной волей,
не имеющим в своем окружении лиц негодных и охотно принимающим наставления. Он должен
обладать любознательностью, способностью учиться, воспринимать, удерживать в памяти, познавать,
размышлять по поводу познанного, отвергать негодное и проникать в истину... принимающим меры
против бедствий или для охраны подданных, дальновидным, обращающим главное внимание на
правильное применение людей... искусным при выборе мира, войны, послаблений, крутых мер,
верности договорам или использовании слабых мест врагов...» («Артхашастра», 96).
Идеал древневосточного правления – это деятельность социально нейтральная, сдержанная в
отношении к своим подданным. Среди которых, однако, следует выделять тех, кто прежде всего служит
опорой правителя и, следовательно, монархии в целом. «Поступай по истине, утешь плачущего, не
притесняй вдовы», – наставляет фараонов древнеегипетское Поучение. Даже судебная деятельность
правителя должна быть возможно сдержаннее, в интересах собственной страны и ее правопорядка.
«Остерегайся карать, неповинного не убивай; наказывай битьем и заточением». Подданные – это не
враги власти и государства, поэтому их надо по возможности вернуть к подчинению; казнить следует