 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
208
перевод. В этом издании большой интерес представляют комментарии к переводу и грамматические и
иные сведения, в частности заметка В. Гумбольдта о баскском языке.
Все эти попытки «каталогизации языков», как бы они ни были наивны, все же принесли большую
пользу: они ознакомили с реальными фактами многообразия языков и возможностей сходства и
различия языков в пределах тех же слов, что содействовало интересу к сравнительному сопоставлению
языков и обогащало фактическую осведомленность в языках.
Однако одни только лексические сопоставления, да еще без наличия какой-либо подлинной
исторической теории, не могли привести к нужным научным результатам. Но почва для возникновения
сравнительного языковедения была готова.
Нужен был лишь какой-то толчок, который бы подсказал правильные пути сравнения языков и
поставил бы нужные цели подобных исследований.
§ 77. СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД В ЯЗЫКОВЕДЕНИИ
Таким «толчком» оказалось открытие санскрита¹, литературного языка древней Индии. Почему это
«открытие» могло сыграть такую роль? Дело в том, что и в средние века, и в эпоху Возрождения Индия
считалась сказочной страной, полной чудес, описанных в старом романе «Александрия». Путешествия в
Индию Марко Поло (XIII в.), Афанасия Никитина (XV в.) и оставленные ими описания отнюдь не
рассеяли легенды о «стране золота и белых слонов».
1
Санскрит – samskrta
– по-древнеиндийски «обработанный», о языке – в противоположность пракриту – prakrta –
«простой».
Первый, кто заметил сходство индийских слов с итальянскими и латинскими, был Филиппе Сассети,
итальянский путешественник XVI в., о чем он сообщил в своих «Письмах из Индии», однако научных
выводов из этих публикаций сделано не было.
Вопрос получил правильную постановку лишь во второй половине XVIII в., когда в Калькутте был
учрежден институт восточных культур и Вильям Джонз (1746–1794), изучив санскритские рукописи и
познакомившись с современными индийскими языками, смог написать:
«Санскритский язык, какова бы ни была его древность, обладает удивительной структурой, более
совершенной, чем греческий язык, более богатой, чем латинский, и более прекрасной, чем каждый из
них, но носящей в себе настолько близкое родство с этими двумя языками как в корнях глаголов, так и в
формах грамматики, что не могло быть порождено случайностью, родство настолько сильное, что ни
один филолог, который занялся бы исследованием этих трех языков, не сможет не поверить тому, что
они все произошли из одного общего источника, который, быть может, уже более не существует.
Имеется аналогичное основание, хотя и не столь убедительное, предполагать, что и готский и кельтский
языки, хотя и смешанные с совершенно различными наречиями, имели то же происхождение, что и
санскрит; к этой же семье языков можно было бы отнести и древне-персидский, если бы здесь было
место для обсуждения вопросов о древностях персидских».
Этим было положено начало сравнительному языковедению, и дальнейшее развитие науки
подтвердило хотя и декларативные, но правильные высказывания В. Джонза.
Главное в его мыслях:
1) сходство не только в корнях, но и в формах грамматики не может быть результатом случайности;
2) это есть родство языков, восходящих к одному общему источнику;
3) источник этот, «быть может, уже больше не существует»;
4) кроме санскрита, греческого и латинского языков, к этой же семье языков относятся и германские,
и кельтские, и иранские языки.
В начале
XIX в. независимо друг от друга разные ученые различных стран занялись выяснением
родственных отношений языков в пределах той или иной семьи и достигли замечательных результатов.
Франц Бопп (1791–1867) прямо пошел от высказывания В. Джонза и исследовал сравнительным
методом спряжение основных глаголов в санскрите, греческом, латинском и готском (1816), сопоставляя
как корни, так и флексии, что было методологически особо важно, так как соответствия корней и слов
для установления родства языков недостаточно; если же и материальное оформление флексий дает
такой же надежный критерий звуковых соответствий, – что никак нельзя приписать заимствованию или
случайности, так как система грамматических флексий, как правило, не может быть заимствована, – то
это служит гарантией верного понимания соотношений родственных языков. Хотя Бопп и полагал в
начале своей деятельности, что «праязыком» для индоевропейских языков был санскрит, и хотя он