 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
15
общественных явлений и обладающее своими с п е ц и ф и ч е с к и м и ч е р т а м и. Каковы же эти
специфические черты?
Так как язык, будучи орудием общения, является одновременно и средством обмена мыслями,
естественно возникает вопрос о соотношении языка и мышления.
В отношении этого вопроса существуют две противоположные и в равной мере неправильные
тенденции: 1) отрыв языка от мышления и мышления от языка и 2) отожествление языка и мышления.
Язык – достояние коллектива, он осуществляет общение членов коллектива между собой и
позволяет сообщать и хранить нужную информацию о любых явлениях материальной и духовной
жизни человека. И язык как коллективное достояние складывается и существует веками.
Мышление развивается и обновляется гораздо быстрее, чем язык, но без языка мышление – это
только «вещь для себя», причем не выраженная языком мысль – это не та ясная, отчетливая мысль,
которая помогает человеку постигать явления действительности, развивать и совершенствовать науку,
это, скорее, некоторое предвидение, а не собственно видение, это не знание в точном смысле этого
слова.
Человек всегда может использовать готовый материал языка (слова, предложения) как «формулы»
или «матрицы» не только для известного, но и для нового. В главе II («Лексикология») будет показано,
как можно в языке находить средства выражения для новых мыслей и понятий, как можно создавать
термины для новых объектов науки (см. § 21). И именно, находя себе нужные слова, понятие делается
не только понятным для других членов общества, но и для того, кто эти новые понятия хочет ввести в
науку и в жизнь. Об этом когда-то говорил греческий философ Платон
( IV в. до н. э.). «Смешным,
думается мне, Гермоген, может показаться, что вещи становятся ясными, если изображать их
посредством букв и слогов; однако это неизбежно так» («Кратил»)
?.
? См.: Античные теории языка и стиля. Л., 1936. С. 49.
Каждый педагог знает: только тогда он может утверждать то, что он преподает, когда ему ясно –
когда он сможет словами рассказать это своим ученикам. Недаром римляне говорили: Docendo discimus
(«Обучая, учимся»).
Если мышление не может обойтись без языка, то и язык без мышления невозможен. Мы говорим и
пишем, думая, и стараемся точнее и яснее изложить свои мысли в языке. Казалось бы, что в тех случаях,
когда в речи слова не принадлежат говорящему, когда, например, декламатор читает чье-нибудь
произведение или актер играет роль, то где же тут мышление? Но вряд ли можно актеров, чтецов, даже
дикторов представлять себе как попугаев и скворцов, которые произносят, но не говорят. Не только
артисты и чтецы, но и каждый, кто «говорит чужой текст», по-своему его осмысливает и подает
слушателю. То же относится и к цитатам, употреблению пословиц и поговорок в обычной речи: они
удобны, потому что удачны, лаконичны, но и выбор их, и вложенный в них смысл – след и следствие
мысли говорящего. В общем, обычная наша речь – это набор цитат из известного нам языка, словами и
выражениями которого мы обычно пользуемся в нашей речи (не говоря уже о звуковой системе и
грамматике, где «новое» никак нельзя изобрести).
Конечно, бывают такие ситуации, когда данный говорящий (например, поэт) не удовлетворяется
«затасканными, как пятаки», обычными словами и создает свои (иногда удачно, иногда неудачно); но,
как правило, новые слова поэтов и писателей чаще всего остаются достоянием их текстов и не входят в
общий язык, – ведь они и образованы не для передачи «общего», а для выражения чего-то
индивидуального, связанного с образной системой данного текста; эти слова и не предназначены для
массовой коммуникации и для передачи общей информации.
Эту мысль в парадоксальной форме высказывал греческий философ II в. н. э. Секст Эмпирик,
который писал:
«Подобно тому, как человек, лояльно придерживающийся известной монеты, имеющей хождение в
городе согласно местному обычаю, может беспрепятственно производить денежные операции,
имеющие место в том городе, другой же, такую монету не принимающий, но чеканящий какую-то
иную, новую монету для себя самого и претендующий на ее признание, будет делать это впустую, так и
в жизни тот человек близок к сумасшествию, кто не желает придерживаться речи, принятой подобно
монете, но (предпочитает) создавать свою собственную»
?.
?Античные теории языка и стиля. Л., 1936. С. 84.
Когда мы думаем и желаем передать кому-то то, что осознали, мы облекаем мысли в форму языка.