 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
12
искажали реальные отношения, существующие в действительности между этими явлениями.
Но многие ученые в конце XIX и в XX в. резко протестовали против этого отожествления. Так, И. А.
Бодуэн де Куртенэ (1845–1929) писал: «Одним из научных заблуждений является отожествление языка
с расой... между расой и конкретным языком нет ни малейшей связи»
?.
?
Б о д у э н д е К у р т е н э И.А. Язык и языки. Статья опубликована в Энциклопедическом словаре Брокгауза и
Ефрона (полутом 81). См.: Б о д у э н д е К у р т е н э И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т. 2 С.
67-96.
Аналогичные высказывания у Ф. Ф. Ф о р т у н а т о в а в работе 1901–1902 гг. «Сравнительное языковедение» (см.:
Ф о р т у н а т о в Ф. Ф. Избранные труды. М., 1956. Т. 1.С. 61–62), у Ф. д е С о с с ю р а в работе «Курс общей
лингвистики» (русский пер. А. М. Сухотина. М., 1933. С. 199–200), у Э. С е п и р а в работе «Язык» (русский пер. М.,
1934. С. 163–170) и т. д.
Расовая характеристика людей, во-первых, ничего не говорит о языковой принадлежности данного
населения и, во-вторых, не имеет никакого отношения к их культурному развитию.
Сторонники биологического взгляда на язык имеют еще один аргумент в запасе. Это так
называемый единый «детский» язык у всех народов.
Наблюдения показывают, что действительно у всех детей в любой точке земного шара первыми
«звуками» бывают слоговые сочетания по преимуществу с губными согласными: ма-ма, па-па, ба-ба, а
далее: ня-ня, тя-тя, дя-дя. Эта общность связана с тем, что движением губ легче управлять, чем
движением, например, задней части языка, а наличие слогов ня-ня и т. п. объясняется тем, что при
мягких согласных работает большая масса языка, чем при твердых; но это детское «лепетание» еще
н и ч е г о о б щ е г о с я з ы к о м н е и м е е т, так как это только «звуки», лишенные смысла и
получающиеся в результате пробы мускулов, так же как «дрыганье» ножками и ручками – не танец и не
пластика.
Словами эти звукосочетания становятся только тогда, когда они делаются названиями, когда они
начинают п е р е д а в а т ь с м ы с л. И тогда всякая иллюзия общности «детского» языка и
естественности его возникновения исчезает.
Одинаковые по звучанию слова в разных языках значат разное. Так, в русском языке мама – «мать»,
а в грузинском – «отец», баба – по-русски «бабушка», а в тюркских языках – «дедушка», деда в
грузинском – «мать», а русские слова деда и дядя ничего общего с «матерью» не имеют, английские же
дети словами дэдди, дэд называют отца. Следовательно, хотя дети и используют эти звукосочетания
одинаково, но понимать друг друга они не могут, так как у них разные языки, что зависит от языка
взрослых, которые и учат детей бессмысленные слоги превращать в слова.
Можно ли считать, что «даром речи» наряду с человеком обладают и животные? Нет, нельзя.
Еще Аристотель высказывался против такого допущения: «Только человек из всех живых существ
одарен речью» («Политика»). Эта формулировка в развитом виде часто встречается у деятелей эпохи
Возрождения разных стран. Так, Данте (XIV в.) указывает, что речь нужна лишь человеку, чтобы
разъяснять друг другу свои мысли (трактат «О народном красноречии»); Боссюэт (XVII в.) писал так:
«Одно – воспринимать звук или слово, поскольку они воздействуют на воздух, затем на уши и на мозг,
и совершенно иное – воспринимать их как знак, установленный людьми, и вызывать в своем разуме
обозначенные ими предметы. Это последнее и есть понимание языка. У животных нет никакого следа
такого понимания» (трактат «О познании бога и самого себя»).
Правда, у животных мы можем наблюдать некоторые случаи использования звуков для сообщения:
это, например, звуковые сигналы, которыми мать созывает птенцов (утки, тетерки) или которыми
самец-вожак предупреждает выводок или стадо об опасности (куропатки, горные бараны); животные
могут также звуками выражать свои эмоции (гнев, страх, удовольствие). Однако все это – лишь
биологические, рефлекторные явления, основанные частью на инстинктах (безусловные рефлексы),
частью на опыте (условные рефлексы). Ни «слов», ни выражения «мыслей» здесь нет.
Иногда ссылаются на сознательное звукоподражание птиц и животных. Действительно, скворцов и
попугаев можно научить «говорить», т. е. эти птицы могут путем дрессировки на основе
звукоподражательных рефлексов имитировать человеческую речь. Но, когда попугай «говорит»:
«Попка – дурак», он не понимает, что он сам себя ругает, для него говорение – это чисто звуковое
обезьянничание. Серьезнее соображения о том, что животные с целью подманивания могут
имитировать звуки, которые издают их жертвы. Таковы, например, тигры, которые во время «гона
изюбрей» (свадебных поединков самцов-оленей) подражают их голосу, чтобы подозвать противника
поближе. Но, как указывает известный путешественник В. К. Арсеньев, «повторяя те же ноты, тигры