 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
66
que llevan la virtud invisible
envuelta en las cosas que al
pueblo interesan».*
будет опостылевших ему
душеспасительных бесед
на темы прописной
морали, но где
нравственный урок будет
преподноситься в
ненавязчивой форме и на
материале, интересном для
народа.. .»**
*
Марти Хосе. Североамериканские сцены. М., 1963. С. 88.
** Marti Jose. Obras Completas. Tomo 10. La Habana, 1963. P. 60.
В оригинале два эпитета (sermomcas, catecismales) — окказиональные слова. Марти, будучи врагом
официальной религиозной идеологии и государственного католицизма, не жалел красок для
описания коррупции церковников и их тлетворного влияния на массы верующих. Он не определил
platicas
(беседы, речи, проповеди) существовавшим и существующим в языке словом sermonario
(проповеднический, назидательный, душеспасительный), а образовал с помощью непродуктивного,
весьма редкого суффикса
-iaco- прилагательное sermoniaco, у которого назойливое сходство с
demoniaco (от demonio —
дьявол, сатана). Так что беседы эти не столь назидательные, сколь
надзирательные, не добродетельные проповеди, а
добродейские, «дьяволоспасительные». И вместо
прилагательного catequistico или причастия catequisante Марти придумал эпитет catecismales.
Суффикс -а1- обычно оформляет относительные прилагательные, некоторые из них часты в
церковных проповедях и писаниях: (pecado) mortal, (pecado) carnal, (hombre) mortal, (vida) terrenal,
(paraiso) terrenal и т. п. Virtudes catecismales — этакая прописная мораль, азбучная назидательность.
Осмелимся предположить, что слово catecismales понадобилось Марти еще и потому, что в нем есть
находящееся под ударением созвучие males (т. е. зло, злые духи. дьяволы), которое опосредствованно
как бы перекликается со словом demoniacas (дьявольские, сатанинские), послужившие моделью для
окказионализма sermoniacas.
Пафос наших высказываний не в критике переводчицы, отказавшейся от словотворчества и, кстати
говоря, нашедшей окказиональным словам Марти эквиваленты очень «высокой пробы», которые
художнически вписаны в контекст русского перевода, а в желании привлечь внимание переводчиков
к окказиональным словам оригинала, их функции и проблемам их воссоздания на другом языке.
Обратимся к переводу романа Рабле, выполненному Н. Любимовым. Вот уж кто из переводчиков не
осторожничает в словотворчестве и причем никогда не теряет чувства меры! Не обладай он ис-
ключительным даром русского слова, ему бы не добиться столь завидного переводческого успеха.
Рабле любил играть словами, находить в них новые смысловые оттенки и изобретать самые
фантастические неологизмы.* Но художественное назначение их в конечном
итоге сводилось к
экспрессивно-характеристической функции, и когда эти окказионализмы называли какие-либо
необычные или фантастические предметы, явления, качества и действия, и при пародировании
элементов какой-либо речи, и, наконец, когда они создавались автором для словесной игры, ради
самого словотворчества. В эпоху становления национального языка, ознаменованную непрерывным
языковым борением между официальной и народной культурами, словотворчество гениев, подобных
Рабле, расшатывало навязываемую официальной культурой языковую норму, расчищало почву для
народной речи, носило экспериментально-поисковый характер, выявляя творческие возможности
языка и способствуя отбору и дифференциации языковых средств. Тем самым можно утверждать,
что подобный словесной игре присущ характер объективной художественной ценности, а не только
характер самоценный, не только функция игры ради игры.
* Вот как сам Н. Любимов пишет о словотворчестве «медонского кюре»: «Рабле, озорник, забавник и насмешник, вообще
хитер и неистощим на словесную выдумку и игру. Он изобретает новые слова, сращивает существительные, из кусочков
разных глаголов сшивает один длинный» (Любимов Н. Перевод — искусство // Мастерство перевода. 1963. М., 1964. С.
251).
Характеристическая суть таких слов раскрывается в их внутренней форме, которая всегда семантически
значима. Даже при номинации предметов творческой фантазии автора окказионализмы од-
новременно характеризуют их, похожими на так называемые говорящие имена собственные. В этом