 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
99
необходимости. В дальнейшем же регламентация половой жизни оказалась гораздо
более жесткой, чем в странах Запада, где время от времени наблюдается нечто очень
похожее на возвращение к промискуитету: движение «новых левых» во Франции 60-х
гг., «шведская семья», формы отношений в группе сексуальных меньшинств и т.п.
Правда, теперь все это переходит и к нам, но хорошо ли это, по выражению Чацкого из
комедии «Горе от ума», «пустое, рабское, слепое подражанье»? По-видимому, на этот
вопрос придется ответить отрицательно. Конечно, ханжество в половых вопросах,
которое процветало более полувека (вспомним крылатую и печально известную фразу
«У нас секса нет»), всем порядочно надоело, но это, пожалуй, единственный
положительный момент в развивающейся сейчас у нас половой морали. Половая же
разнузданность в России хотя и не отсутствовала вовсе, но никем не поощрялась и
вообще не была свойственна ни русскому менталитету, ни русскому образу жизни.
Волна феминизма прокатилась по США, Западной Европе, России примерно с
середины прошлого века до середины нынешнего и всего лишь за столетие (очень
небольшой срок для истории культуры) принципиально изменила систему ценностей,
связанную со взаимодействием и взаимоотношениями полов. Та картина, которую мы
наблюдаем в этой области сейчас, есть прямое следствие тех культурологических
тенденций, которые с успехом заменили веками державшиеся ценности на ценности
иные и часто совсем противоположные. Проблема женской эмансипации исчерпала
себя, так как в развитых демократических странах женщина добилась полного
юридического (а очень часто и фактического) равенства с мужчиной: она и заседает в
парламенте, и летает в космос, и зарабатывает в среднем не меньше мужчины, и равна
ему в чисто бытовой области, и даже занимается боксом и тяжелой атлетикой (что, по
субъективному мнению автора, вовсе лишнее). Кто и что выиграл от таких перемен,
обогатилась или обеднилась в результате ценностная система, какие культуроло-
гические последствия ждут нас в этой области — предсказать сейчас не возьмется,
пожалуй, никто. Ясно лишь то, что в отношениях полов произошел принципиальный
переворот и мы вступаем в новую фазу развития этой проблемы, которая потребует
ответа на совершенно иные культурологические вопросы, которые пока еще не
определились, но лишь вызревают.
Отметим лишь общую тенденцию феминистского движения в эпоху
постмодерна. Гендерные и социально-правовые аспекты феминизма ныне заметно
утратили остроту, да и интерес к ним со стороны общественности постепенно угасает.
На первый план выходит экофеминистская проблематика. Сторонники экофеминизма,
предрекая переход общества к неоматриархату, утверждают, что мускулинная
(мужская) цивилизация зашла в тупик, самым ярким проявлением которого стал
экологический кризис. Вывести человечество к новым рубежам развития может-де
только решительная смена ценностных ориентации с патриархальных на феми-
нистские, которые изначально отличаются сберегающим, неагрессивным подходом к
миру. «Для того, чтобы могла воспрянуть наконец угнетенная женственность, —
утверждают сторонники современного феминизма, — мужское начало должно
принести себя в жертву, пройдя через своеобразную смерть еgо... Такова великая зада-
ча, во весь рост вставшая перед нашим веком: мужскому началу предстоит расстаться
со своей «богопротивной дерзостью» и со своей одноплановостью, заметить наконец
свою до сих пор не осознанную половину (женское начало. —
А.Е.) и добровольно
вступить в совершенно новые, основанные на взаимопонимании и равенстве
отношения с женственным началом во всех его обличиях» (Тарное Р. История
западного мышления. — М., 1995. — С. 377).