 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
26
неблагоприятных обстоятельств. Именно о сентиментальном цинике сложена русская
пословица «Кому война, а кому мать родна». Впрочем, безусловной и надежной устой-
чивости эта позиции не обеспечивает, потому что над сентиментальным циником
всегда в большей или меньшей степени висит угроза потерять вследствие
неблагоприятных обстоятельств что-то «свое», а это для него всегда болезненно. Так,
Петр Степанович Верховенский в «Бесах» Достоевского весьма комфортно чувствует
себя почти в любой ситуации, но вот когда Ставрогин, на котором основываются все
его надежды, отказывается ему помогать, Верховенский глубоко несчастен, он на грани
истерики.
Позиция 2 — трагизм и юмор — довольно устойчива, что понятно из
предыдущего, но лишь при очень строгой компенсации, так как преобладание трагизма
создает сильный эмоциональный дискомфорт как общий тон жизни, а
декомпенсированный или недостаточно компенсированный юмор способен подводить
человека в серьезных ситуациях, требующих иной адекватной реакции. Примером
первого типа может служить лермонтовский Печорин, примером второго — Иван
Петрович Туркин из чеховского рассказа «Ионыч»: у него на глазах рушится жизнь его
дочери, он это видит, но отреагировать может только шуточками, так как за всю жизнь
не научился ничему другому.
А вот на позициях 3 и 4 даже идеальная компенсация не может обеспечить
устойчивости. Во-первых, эти эмоционально-ценностные ориентации, как правило,
непластичны (возможен лишь переход с позиции 3 на позицию 4 и обратно), а во-
вторых, по самой своей природе неадекватны миру, так как не осваивают его во всей
полноте. Кроме того, на этих позициях степень субъективности достаточно велика,
поэтому и романтика, и героика, и их естественные компенсаторы — инвектива и
сатира видят действительность чрезвычайно однобоко, а вернее, видят прежде всего
себя, а не реальность, но, однако, не в той крайней степени, как сентиментальный
циник. Поэтому культуры, построенные на позициях 3 и 4, адекватны лишь в немногих,
исключительных случаях, а с изменением жизненной ситуации, как правило, не справ-
ляются. Так, пушкинский Ленский, который «сердцем милый был невежда», глядя на
действительность сквозь призму романтики и героики (а также, разумеется, и
дополняющей инвективы), обрек себя на смерть лишь потому, что совершенно не
способен был адекватно воспринимать реальность; так, шолоховский Макар
Нагульнов, в чистейшем виде олицетворяющий союз героики и инвективы, был на
месте только в боях гражданской войны, а к новым условиям жизни так и не сумел
приспособиться, что повлекло за собой самое страшное для него событие —
исключение из партии. Примеров такого рода можно привести еще немало, как из
литературы, так и из жизни.
Система конкретных ценностей и тип эмоционально-ценностной ориентации —
первое, что необходимо установить при анализе той или иной культуры.
III.
КУЛЬТУРА ЛИЧНОСТИ И КУЛЬТУРА ОБЩЕСТВА
Когда мы говорим «культура», мы можем подразумевать под этим понятием
разные объемы: говорят о культуре национальной, о культуре исторически
сложившегося общества, о культуре разных групп в нем, наконец, о культуре личности.
Это последнее понятие и является ключевым для понимания культурных процессов.
Следует твердо уяснить, что о реальной целостности культуры можно говорить только
по отношению к конкретной личности. Личность, как уже говорилось в I главе, есть
основной носитель культуры. Все более крупные культурные объединения (культура