 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
25
Здесь, как мы видим, субъект культуры выходит в дурную бесконечность
отрицания, где личность обречена на разложение изнутри. Классические типы таких
абсолютных ироников созданы Достоевским в образах Свидригайлова («Преступление
и наказание») и Ставрогина («Бесы»).
Однако для иронии возможен и иной путь: обращаясь на самое себя, она
осознает собственную недостаточность как универсальной позиции и обращается в
инструмент освоения реальности, возвращаясь в мир ценностей ради поисков абсолюта
— таков, вероятно, путь, например, лермонтовского Печорина.
В заключение еще раз вернемся к принципу компенсации. Напомним, что
компенсация необходима для того, чтобы культура обладала стабильностью. Два типа
компенсации уже были рассмотрены: «правильная» компенсация, когда сочетаются
эмоционально-ценностные ориентации, расположенные на одной позиции; и
компенсация при помощи иронии. Возможны также «неправильные» компенсации,
когда утверждающая и отрицающая эмоционально-ценностные ориентации
расположены на разных позициях (такая возможность возникает, как правило, на
позициях 3—5, реже на позиции 2 и никогда на позиции 1). В одних случаях такие
структуры достаточно устойчивы (рассмотренные выше компенсации «романтика —
инвектива» и «героика — сатира»), в других — крайне нестабильны (например,
сочетание героики и цинизма у Раскольникова из «Преступления и наказания»
Достоевского, романтики и цинизма у горьковского Сатина в пьесе «На дне» и др.).
Возможно также и существование эмоционально-ценностной ориентации
вообще без компенсатора (романтика Э.Багрицкого, например, или трагизм Отелло в
одноименной трагедии Шекспира). Это, как правило, приводит к очень неустойчивым
структурам, иногда ведет личность к самоубийству, а культуру в целом — к
вырождению (что, впрочем, тоже можно рассматривать как частный случай
самоубийства), например, поздняя римская культура, основанная в основном на
цинизме без соответствующей компенсации.
В принципе каждая позиция, в которой наблюдается правильная компенсация,
обеспечивает минимальную устойчивость культуры. Однако правомерен вопрос: какая
позиция все-таки наиболее устойчива с точки зрения культурологии? Ответ на него
зависит прежде всего от степени адекватности освоения мира на той или иной позиции
и от меры ее пластичности. Исходя из этих критериев, можно сказать, что наибольшей
устойчивостью отличается позиция 1. В самом деле, эпико-драматическая
эмоционально-ценностная ориентация, во-первых, наиболее адекватно отражает мир,
так как осваивает наиболее общие из присущих ему законов, а во-вторых, при
необходимости, вызванной теми или иными событиями, может свободно переходить на
другие позиции. Так, например, А.Т.Твардовскому, если брать его творчество в целом,
была присуща несомненная эпико-драматическая ориентация. Однако, осваивая те или
иные жизненные явления, он обнаруживал в своем творчестве и трагизм, и юмор, и
героику, и сатиру. Сходную картину мы наблюдаем, например, в творчестве Пушкина,
Л.Толстого, Чехова и др. Способность эпико-драматической ориентации переходить на
иные позиции повышает степень ее устойчивости потому, что каждый раз достигается
максимальная степень адекватности в реакции на изменяющуюся действительность.
Эта способность вытекает из сущности данной позиции и является уникальной —
другие ориентации гораздо менее пластичны, а то и вовсе «не умеют» перестраиваться
в соответствии с изменяющейся обстановкой.
Второй по устойчивости является, как это ни странно на первый взгляд, позиция
5 — сентиментальность и цинизм. Она, как правило, абсолютно непластична, но по-
своему почти абсолютно же адекватна по отношению к миру, так как к любой ситуации
подходит с точки зрения личной выгоды и умеет ее извлечь из самых, казалось бы,