 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
соглашение о передаче споров в третейский суд как имеющее исключительно
процессуальный характер, а также об ассимиляции решений третейского и
государственного судов.
Отечественные ученые в области международного частного права практически
единодушно признают теорию «смешанной» правовой природы
(sui generis),
квалифицирующую третейский суд как сочетающий материально-правовые и
процессуально-правовые элементы. Оформление этой теории связывают с именем
швейцарского профессора Дж. Саиссэ-Холла и его докладом на 44-й сессии Института
международного права в апреле 1952 г.
*
*
См.: Лебедев С.Н. Указ. соч. С. 82.
Согласно теории sui generis, третейский суд базируется на гражданско-правовом
договоре, который влечет процессуальные последствия. Основное практическое
значение этой теории заключается в том, что вопросы, касающиеся правоспособности и
дееспособности сторон, заключающих соглашение о передаче спора в третейский суд,
о форме и действительности такого соглашения квалифицируются как материально-
правовые, решаемые на общих основаниях коллизионного права с отсылкой в случае
необходимости к применимому иностранному материальному праву. Что же касается
правил третейского разбирательства, вынесения и исполнения решений третейского
суда — это предмет норм процессуального права страны, где происходит третейское
разбирательство.
Теория третейского суда как института
sui generis, сформулированная
применительно к третейским судам для разрешения споров, вытекающих из
внешнеторгового оборота и иных видов внешнеэкономической деятельности, в начале
90-х гг. получила в нашей стране применение и к отношениям, возникающим в связи с
организацией и деятельностью третейских судов для разрешения гражданско-правовых
споров экономического характера, возникающих между российскими организациями и
гражданами-предпринимателями.
Таким образом, третейский суд для разрешения экономических споров — это
сложное комплексное явление, основой которого является материальное, в том числе
гражданское, право и которое получает процессуальный эффект в соответствии с
национальным процессуальным законодательством.
Из сказанного вытекает очень важный вывод о том, что вопросы
правоспособности и дееспособности сторон, заключающих соглашение о передаче
спора в третейский суд, действительности такого соглашения квалифицируются как
материально-правовые.
Что же касается правовых последствий заключения сторонами соглашения о
третейском суде, определения правил третейского разбирательства и исполнения
решений третейского суда — это предмет норм процессуального законодательства.
«Автономная» теория правовой природы третейского суда появилась
сравнительно недавно. Характеризуя позицию ее авторов, А.И. Минаков пишет, что
они отрицают и договорную, и процессуальную, и смешанную теории. По их мнению,
третейский суд — оригинальная система, свободная как от договорных, так и от
процессуальных элементов. Это — институт, юридическая природа которого и
совершенствование регулирующего его законодательства отражают практические
потребности торговли и зависят лишь от прагматических экспериментов некоего
«сообщества» деловых людей
*
.
*
См.: Минаков А.И. Указ. соч. С. 84-85.
Представляется, что «автономная» теория третейского суда не является теорией
его правовой природы и имеет право на самостоятельное существование наряду с
признанием теории sui generis.