 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
43
последнего. Парадоксальное сходство либерального капитализма и тоталитарного социализма
представители альтернативных движений видят в том, что обе эти системы превращают социум в
придаток предприятия, подчиняют социальную жизнь сугубо экономическим императивам. Всемирно-
историческая неудача западного индивидуализма состоит в том, что «ренессансный проект» такого
индивидуализма не состоялся и вместо суверенного и самодеятельного индивида мир получил
ограниченного и социально недоразвитого потребителя, жертвующего социальными связями и
социальной ответственностью во имя максимизации экономического дохода.
Надо прямо сказать: ничто больше коммунизма не помогло своему либеральному оппоненту на
Западе отмахнуться от демократии участия и связанных с ней труднейших проблем реформирования
гражданского общества на Западе. Коммунизм способствовал сведению великих альтернатив нашего
времени к удобной для либеральной идеологии дилемме: тоталитаризм или формальная
(представительная) демократия.
Современные либералы, подобно коммунистам, панически боятся всяких упоминаний о третьем
пути или третьей силе. В свое время коммунисты с большей силой ополчались на сторонников третьего
пути, чем на своих прямых либеральных противников. Теперь то же самое делает победивший
либерализм: он использует свою победу над коммунизмом так, чтобы заставить умолкнуть всякую
некоммунистическую критику и вообще снять с повестки дня вопрос о реформировании гражданского
общества в духе подлинной социальной самодеятельности и демократии участия. «Когда индивид
освободится от примитивного индивидуализма, оставляющего его один на один с «большими
организациями», от великих учений и великих партий, какие пути он изберет, чтобы обрести статус
социализированного индивида – носителя творческой демократии участия?»*
* Ibid. P. 52.
Еще одним функциональным свойством атомарно-номиналистического принципа, делающим его
незаменимым в системе представительной демократии, является его эксгрупповой характер.
Представительная демократия не просто питает иллюзию атомарности*
– выгодную ей видимость
полной независимости индивидуалистического «разумного
эгоиста» от давления социальной среды и
групповой принадлежности, но и прямо использует принцип атомарности в своих электоральных
практиках. Ей необходимо, чтобы избиратели во время выборов (и в политическом процессе вообще)
действовали и самоопределялись не как лояльные члены своих социальных групп, а как «свободные
электроны», то и дело меняющие свою политическую орбиту.
* Атомизм социальный, атомарность – картина общества, в рамках которой индивиды выступают как изолированные
друг от друга атомы.
В самом деле, если бы люди голосовали как устойчивые члены тех или иных социальных общпостей,
то распределение голосов избирателей в общих чертах было бы известно заранее (на основе численного
соотношения соответствующих групп общества) и в таком случае выборы как процедура открытия воли
большинства были бы вообще излишними. Кстати, в частности и на этом основании, коммунисты не
понимали смысла выборов: они верили в коллективные классовые сущности и потому полагали, что
заранее знают «классовую предрасположенность» различных групп избирателей. Представительная
демократия абсолютизировала противоположное допущение: о том, что устойчивой корреляции между
социальным происхождением индивида и его индивидуальной карьерой, с одной стороны, между его
социальной принадлежностью и политическими предпочтениями – с другой, нет: каждый американский
мальчик может стать президентом, каждый рабочий – предпринимателем и т. п.
Собственно, лишь на основе такого допущения (заведомо ложного, ибо социальная статистика
неопровержимо свидетельствует об устойчивости таких корреляций) становится оправданным и
номиналистическое допущение представительной теории: будто каждый избиратель голосует только
как суверенный индивид-атом, не зависящий от давления группового интереса или групповых
традиций. Вся система предвыборных манипуляций, агитации и пропаганды исходит из того, что связи
индивидов с соответствующими группами (и с прошлым их выбором) не являются устойчивыми и
потому избирателей можно переманивать, а голоса их «ловить», как ловят рыбу в сети. Здесь мы снова
сталкиваемся с антагонизмом между демократией участия и представительной демократией. Первая
прямо заинтересована в устойчивой групповой идентичности людей, в их взаимной солидарности и
способности действовать коллективно. Вторая, напротив, обретает свою эффективность тогда, когда
преобладает экс-групповая психология мобильных индивидов, мигрирующих от группы к группе, от