 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
42
области Ж. Дюмазедье, революция, произведенная досугом, в корне изменила соотношение «между
гражданским долгом и правами личности, между требованиями коллективного блага и ценностями
индивидуального блага...»*.
* Dumazedies J. Sociologie empirique du loisir. P., 1974. P. 25.
Словом, досуг – это время, которое индивид отвоевал у общества и не собирается возвращать ему в
какой бы то ни было форме. Прежние презумпции социологии досуга, предполагающие его ту или иную
социальную эффективность:
досуг как средство всестороннего развития личности, культурной
активности и т. п. – отвергаются гедонистическим индивидуализмом. «Целью индивида, – пишет
Дюмазедье, – отныне не является ни профессиональная эффективность, ни социальная полезность, ни
культурная или политическая активность. Целью его отныне является только он сам, его потребность в
самовыражении»*.
* Ibid. P. 61.
Итак, с одной стороны, имеется рабочее время, поглощающее всю энергию современного человека,
связанную с добыванием материальных благ и средств жизни, с другой – фактически асоциальный
досуг, уводящий от общества со всеми его проблемами в Зазеркалье гедонистических грез, в
виртуальный мир тотальной беззаботности. Ясно, что такая дихотомия на руку тем, кто хотел бы
монополизировать всю сферу коллективных решений – нас непосредственно касающихся, – объявив ее
своей «чисто профессиональной» компетенцией.
Но попробуем к нашей повседневности применить один из главных постулатов либеральной теории,
гласящий, что свое оберегается и обслуживается лучше, чем чужое. На этом основании либеральная
теория и объясняла удручающее качество всего, что производилось при социализме; ведь все
производилось не для себя. Наверное, это и в самом деле так, но в таком случае мы вправе сказать, что
представительная демократия обладает многими из тех изъянов, которые в конце концов подточили
социализм: она передоверяет проблемы современного полиса классу политических профессионалов,
которые, как мы вправе подозревать, не меньше бывших социалистических функционеров и
чиновников склонны злоупотреблять нашим доверием и решать свои проблемы за наш счет. Отдавая
все, что относится к коллективным запросам нашей повседневности, на откуп профессионалам, вместо
того чтобы решать их на основе прямой гражданской кооперации и самодеятельности, не создаем ли мы
тем самым эффект «не своих проблем», которые и решаются так, как положено решаться «не своим»
проблемам, – небрежно и некачественно?
Но для того чтобы заняться ими самостоятельно, требуется особое время. Некоторые представители
альтернативных движений на Западе предлагают выделить особую категорию социального времени,
прямо предназначенного для повседневной гражданской «демократии участия» – так называемое
«третье время» (но отношению к «первому» – рабочему и второму – досуговому). Так, социолог Э. Сю
прямо противопоставляет либеральной концепции индивидуалистического досуга концепцию «третьего
времени», предназначаемого для социальной демократии – для борьбы против узурпации наших прав
авторитарными институтами гражданского общества.
Вопреки леволиберальной критике репрессивного общества, связывающей искомую альтернативу с
досугом, реальной альтернативой является самодеятельное время свободных гражданских объединений
и временных ассоциаций, решающих повседневные проблемы среднего и низшего социального уровня
– того, что затрагивает повседневность. Сю называет его временем социальных решений*; его можно
было бы назвать и временем для социальной демократии. «Наша задача – восстановить наш
гражданский суверенитет в вопросах повседневности... Речь идет об особом типе общественного
производства – производстве социальных решений, касающихся качества нашей жизни. Логика такого
производства вступает в противоречие с гонодствующей экономической логикой...»**.
*
См.: Sue R. Vers une socicte du tempa libre? P., 1982. P. 132.
** Sue R. Op. cit. P. 149-150.
В традициях российской культуры противопоставлять духовное и материальное, отстаивая
приоритеты духа над тем, чему положено оставаться лишь средством. Но, как видим, новейшая
политическая философия Запада, оппозиционная по отношению к господствующему либерализму,
противопоставляет экономическое и социальное, не менее справедливо подчеркивая приоритеты