 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
235
управляемых ими обществ, не было и источника, который питал бы национальное
чувство. Это чувство почти совершенно заглохло и иссякло в русском обществе и
народной массе. Оно едва теплилось в высшей церковной иерархии, которая почти
только одна и помнила о всей русской земле, об ее общих интересах и задачах,
напоминая о них иногда и великому князю всея Руси и его окружающим. Вне этого
тесного круга русское национальное чувство стало пробуждаться с успехами
объединения Руси под властью Москвы. Сильный толчок ему дан был Куликовской
битвой. После того как на Куликово поле выступила под знаменем Москвы почти вся
Русь и одержала над татарами блестящую победу, у русского общества открылись глаза
на то, что есть русская земля, есть православные русские христиане, естественные
братья и союзники против безбожных, поганых татар. Это национальное презрение
выразилось довольно ярко в сказаниях о Куликовской битве, в тех риторических
прикрасах и излияниях, которыми сдобрены сказания о Куликовской битве. Некоторые
из этих сказаний явились даже перепевами старинной национальной поэмы — «Слова о
полку Игореве». Пробудившееся чувство не уснуло, несмотря на последующие
усобицы и поражения, но все более и более крепло и возрастало. К концу XV века оно
уже настолько выросло, что стало определяющим мотивом внутренней и внешней
политики. Этим чувством насквозь проникнуты были Иван III и Василий III,
уничтожавшие уделы для объединения сил Руси против внешних врагов, ведшие
продолжительную и напряженную борьбу ради присоединения православных русских
земель, находившихся под иноверным литовским владычеством. Этим же
национальным чувством одушевлено было, несомненно, и московское боярство, и
духовенство, вся тогдашняя интеллигенция.
Общерусские летописные своды и хронографы.
Характерным выражением этого факта является изменение в русском
летописном творчестве в XV и XVI веках. Местные летописи, ведшиеся в XIII и XIV
веках, в XV и XVI веках все более н более заменяются общерусскими летописными
сводами. Было уже сказано о появлении в XV веке так называемого Владимирского
полихрона (около 1423 года). Во второй половине XV и первой половины XVI века
возникло несколько переделок и продолжений этого «Полихрона», составивших теперь
летописи Софийские (первую и вторую), Воскресенскую и Никоновскую. Все эти
летописные своды трактуют уже Русскую землю как единую, проникнуты насквозь
идеями ее национального, политического и религиозного единства. Те же тенденции
можно подметить в известной степени и в первом русском хронографе, и в так называ-
емой «Степенной книге», первой систематической истории русской государственности,
где события излагаются по родословным степеням правителей, начиная с Владимира. В
основе ее лежит «Сказание о князьях Владимирских» с его легендой о присылке
Владимиру Мономаху царского венца и барм Византийским императором
Константином, с генеалогией русских князей от Августа Кесаря и т. д. Книга насквозь
проникнута стремлением к оправданию и возвеличению политики великих князей
московских. Первая редакция ее составлена, по-видимому, еще в XV веке, а вторая,
более полная, в царствование Ивана Грозного митрополитом Макарием. К тому же
времени относится составление грандиозной исторической энциклопедии с
множеством иллюстраций в XI томах, известной под именем «Царственной книги».
Это произведение является дальнейшим развитием хронографа.
Идея святой Руси и ее критика, рационалистическая и ученая; ересь
жидовствующих.
Национальная русская идея получила, как уже сказано, религиозную окраску. В
сознании русских людей конца XV и начала XVI века выросла не простая Русь, а Русь
святая. После заключения греческой церковью унии с латинской, после завоевания